— Чушь! — уверенно сказал я. — Этого не может быть. Так дела не делаются.

— То же самое сказал и Миша, — кивнула она. — Но факты… Факты, как известно, — вещь упрямая. Витя имел доступ к паролю и к номеру счета. Именно он был допущен ко всем самым сокровенным тайнам концерна. Именно…

— А зачем, собственно говоря, вам все это знать? — послышался от двери холодный голос.

Бизнесмен стоял у входа, скрестив руки на груди, и недовольно смотрел на нас. Малиновый пиджак заменил серый, очень элегантный костюм, а вместо толстой золотой цепи шею охватывал шелковый серо-красный галстук. Нельзя было не признать, что такие «доспехи бизнеса» шли ему куда больше. Укоризненно взглянув на нас, он полюбопытствовал:

— Мне казалось, что мы простились, разве нет?

— Это я попросила их вернуться, — заступилась за нас Оксана. — Я просто хотела объяснить, что беспокоиться нет смысла и я на этой неделе уезжаю из города.

Он хотел что-то сказать, но сдержался и даже улыбнулся нам:

— Теперь вы получили ответы на все вопросы?

— Да, — сказал я.

— Удостоверились, что я обеспечиваю Оксане максимальную безопасность? Даже если нам на некоторое время придется расстаться. И надеюсь, поняли, что остальные проблемы являются только проблемами концерна и моими личными проблемами?

— Это мы тоже поняли, — кивнул я. — Михаил Глебович, а эти картины вы подбирали для коллекции лично?

— Да, — удивленно оглянулся он на картины. — А что?

— Вы коньяк-то пейте, — придвинул я к нему бутылку. — Он специально здесь стоит.

Бизнесмен пристально посмотрел на меня и вдруг расхохотался.

— Еще тогда догадались? — спросил он уже благодушно.

— Тогда, — подтвердил я. — Я вообще не сторонник лезть в чужую личную жизнь, потому и понял. На себя примерил…

— В таком случае, я надеюсь, вы правильно оцените ситуацию и сможете успокоить Татьяну Петровну в отношении безопасности Оксаны. На следующей неделе ее уже не будет в этой стране, и если ситуация не разрешится, то я не стану рисковать, допуская ее возвращение туда, где ей грозит опасность. Так и передайте.

— Пусть мамочка не волнуется, — подтвердила Оксана. — Все будет хорошо. Я люблю Мишу и верю ему. Он не даст меня в обиду.

— Мы непременно это… — начал было я, но тут во дворе что- то громыхнуло так, что стекла в комнате волной брызнули на нас.

Зимин молниеносно сбил Оксану на пол, закрывая своим телом, а мы с Разумовским рухнули ничком, закрывая головы руками. Через минуту, заполненную страхом и растерянностью, дом взорвался криками перепуганных слуг, тревожными окриками охраны. Стряхивая с себя осколки, мы поднялись на ноги. Зимин крепко прижимал к себе бледную как полотно Оксану.

С пистолетом наизготовку в комнату ворвался Лысенко. Оглядел всех нас и, убедившись, что его хозяева не пострадали, спрягал пистолет в плечевую кобуру.

— Что это за дерьмо? — сквозь зубы осведомился бизнесмен. — Опять?!

— Машину взорвали, — сказал Лысенко, виновато отводя глаза.

— А на кой черт… простите, батюшка… вы тогда вообще здесь нужны?! — рявкнул Зимин. — Я вам за что плачу? Каким образом они проникли в гараж, миновав охрану?!

— Взрыв был за территорией особняка, — ответил охранник. — Машина стояла перед воротами. Они же сами оставили ее там…

— Веселая у вас жизнь, — обрел я дар речи. — Настоящая война. Если это и есть вкус «сладкой жизни», то уж больно терпкий вкус… Сорок тысяч на воздух подняли в один присест!

— Кто оставил ее там? — прищурился бизнесмен. — Кто оставил мою машину там?!

— Не вашу, шеф, — поскреб бритый затылок охранник. — В том- то и дело, что не вашу… Их машину взорвали, — кивнул он на нас.

— Нашу?! — мне показалось, что я ослышался. — А нашу-то за что?

Разумовский бросился к окну и застыл, скорбно разглядывая догорающий остов машины, вокруг которого суетились люди с огнетушителями.

— Это была моя машина, — обиженно сказал он. — Я ее любил… Зачем ее взорвали?

— Может быть, перепутали? — предположил я. — С той, «ручной сборки»?.. Как вы думаете, а?..

—

* * *

— А я говорю — возьмешь! — уверенно повторил Зимин и хлопнул о стол документы на машину.

— Не могу! — Разумовский даже руки за спину спрятал. — Не могу я принять такой подарок!

— Ты на машине ко мне приехал? — настаивал Зимин. — Значит, на машине и уехать должен. И уедешь на машине!

— У меня машина старая была, — защищался иерей. — А это Ц новая «девятка», да еще из Германии, ручной сборки. Она кучу денег стоит. При чем здесь вы? Вы к этому взрыву отношения не имеете.

— Ты законы кавказского гостеприимства знаешь? — напирал Зимин. — А закон гор?.. Вот и я не знаю. Так что бери — и баста!

— Не могу!

— Документы на тебя уже подписаны. Пока милиция тут возилась, мои ребята все оформить успели, а теперь ты предлагав ешь ее обратно продавать?

— Не могу я ее принять.

— Я ее сейчас разобью, не веришь?

— Твоя машина, делай с ней что хочешь.

— Нет, твоя! Я тебе ее подарил!

— А я не могу принять такой подарок!

— Толя, — скомандовал Зимин. — Мое ружье! Помповое! Я сейчас буду стрелять по машине из окна… Автоохота. Пустите ее катиться под откос, а я буду бить «влет». Пусть батюшке будет стыдно за то, что он толкнул меня на столь самодурный поступок.

— Стоп! — влез я в их спор. — По-моему, пришла пора спасать, машину. Кто-то из вас должен оказаться благоразумнее и сохранить ей жизнь.

— Он! — в один голос заявили Разумовский и Зимин, указывая друг на друга пальцами.

— Пусть рассудит жребий, — заявил я и вытащил из коробка две спички. — Сейчас я сломаю одну из них, и кто ее вытащит,1 тому и достанется машина, а уж как он с ней поступит — его личное дело… Тяни, Андрей.

— Я не играю в азартные игры, — сказал Разумовский и вытащил короткую спичку. — Это дело принципа…

— Судьба рассудила вас! — патетически провозгласил я и спрятал вторую сломанную спичку в карман. — Покоритесь

— Но это же «девяносто девятая», — с благоговейным восхищением произнес Разумовский. — Это же новая, дорогая, Красивая…

— Сначала я хотел иномарку купить, — сказал Зимин. — Но потом вспомнил про дорогие запчасти. А «троянского коня» вам дарить как-то… Так что берите, батюшка, и владейте. Без всяких отговорок и условий. Вы понимаете, что обижаете меня отказом?

— А вы понимаете, в какое положение меня ставите, делая такой подарок? — слабым голосом спросил Разумовский, не в силах оторвать взгляда от стоящей за окном машины.