Другой способ стимулировать уверенность — внушить ребенку мысль, что есть больше одного способа выполнить ту или иную задачу. Слишком часто мы встречаем детей, которые вознаграждаются за «правильный» ответ, но им не предлагают попытаться решить задачу по-другому. Мы в силах помочь юному поколению понять это на самых простых примерах. Лара направляется к бабушке в гости со своими чадами семи и девяти лет. Живя возле двух автомагистралей в черте города, она может попросить ребят спланировать маршрут. Когда дорога выбрана и упомянуты такие факторы, как время и пробки, они начинают обсуждать все переменные, влияющие на окончательное решение. И, не употребляя этого слова, дети вырабатывают уверенность в том, что умеют ориентироваться в мире.

Другой способ стимулировать уверенность — это искусство, где вообще не бывает правильных ответов. Как показали Эллен Уиннер и ее коллеги, оно формирует привычки ума[429]. Одна из таких — «продолжать и упорствовать»: когда ребенок учится не отступать, это укрепляет уверенность и стимулирует развитие навыка исполнительной функции. Два других — «представить» и «выразить». Если вы способны мысленно изобразить то, чего не видите, и умеете иллюстрировать это художественными средствами, тогда можете «рефлексировать» — судить о собственной работе и труде других. Эти привычки ума уникальны для искусства, будь то визуальное, музыкальное, театральное или любое, посредством которого можно проявить себя. Они также поощряют «исследование», поскольку способствуют творчеству и уверенности в себе, необходимым для экспериментов. Пишет ли Юстина стихи, рисует ли дом своей мечты или придумывает танец — все это укрепляет уверенность. Когда девочка учится говорить о своих произведениях с другими и размышлять над ними, она получает реакцию, внушающую ей гордость за художественные успехи. Некоторые дети не продолжили бы учиться в старших классах, если бы не занимались в школьных творческих кружках.

Уверенность необходима для осознанного риска, но не только в искусстве. На самом деле от нее зависит наша экономическая жизнеспособность. Вот почему авторы книг о бизнесе вроде Криса Массельвайта предложили топ-менеджерам стать наставниками, а не начальниками[430]. Если среда не поощряет риск и инновации, бизнес обречен на провал, поскольку буксует. Массельвайт утверждал, что компании должны одобрять «умный риск», вознаграждая инновации — даже если случаются неудачи — и стимулируя сотрудников регулярно предпринимать небольшие рискованные шаги. Если неудачи заметать под ковер или на «разборе полетов» искать виноватых, высококвалифицированные специалисты останутся на уровне «где я нахожусь» и не захотят ничего предлагать. Таким образом, обстановка вокруг них может способствовать любому уровню уверенности, описанному в этой главе.

Уровень 3: обдуманный риск

Термин «обдуманный риск» определяется в словаре как шаг, предпринимаемый после тщательного анализа вероятного результата, — например: «Обращение в арбитражный суд по поводу их разногласий определенно было обдуманным риском»[431]. «Обдуманный» здесь означает «предусмотрительно запланированный», а сама фраза родилась еще во время Второй мировой войны, когда перед выполнением боевого задания взвешивалась вероятность потери бомбардировщиков. В целом термин используется для описания ситуации, когда рискованный шаг и вероятность его успеха сравнивают с тем, во сколько обойдется возможный провал — своего рода анализ рисков и прибыли. Обычно мы идем на такой риск во всех областях жизни, от выбора супруга до решения, в какой вуз поступить, смены работы, машины и даже места перехода дороги. Третий уровень уверенности предполагает обдуманный риск и обучение на своих ошибках. Мы иногда обречены на неправильный выбор; однако при неспособности рисковать оказались бы парализованы, одиноки, даже если бы глубоко любили кого-то; оказались бы не в самом лучшем для себя вузе; занимались бы нелюбимым делом и ездили на старом ржавом «ведре с гайками». Неумение идти на рассчитанный риск в собственной жизни привело бы к тому, что наши экономика и образовательная система тоже зашли бы в тупик.

Уверенность, необходимую для перемен, можно воспитывать дома, в школе или обществе. Вы знаете, что у 50 % населения меньше уверенности, чем следовало бы? Эти проценты составляют женщины. Превращение их в сексуальные объекты с параметрами Барби[432] и тенденция наряжать маленьких девочек так, что они становятся похожи на проституток[433], мало способствуют формированию уверенности. А она понадобится представительницам прекрасного пола, чтобы перейти на следующий уровень — не бояться поражения. Общество начинает влиять на личность очень рано. Аврора Шерман и Эйлин Зурбигген, психологи из Калифорнийского университета в Санта-Крус, дали девочкам от четырех до семи лет поиграть с одной куклой — доктором Барби, модницей Барби или миссис Картошкой[434], [435]. Затем они показали им фотографии десяти разных рабочих мест и спросили, кто сумел бы там трудиться. Могут ли девочки там работать? А мальчики? Результаты оказались пугающими. Независимо от того, с какой Барби играли девочки — с доктором или модницей, — они заявили, что могут работать только на 6,6 работы из 10, а представители сильного пола — на 9,5. Для 20-минутной игры это огромный разрыв. Что же думали те, кто играл с миссис Картошкой? Если они чаще отвечали «да» на вопрос, могут ли девочки выполнять ту или иную работу, то можно было говорить о наличии стереотипов у тех, кто играл с Барби. Так и есть. Занимавшиеся миссис Картошкой сказали, что девочки могут работать на 8,3 места, а мальчики — на 9. То, с чем играют дети, влияет на их уверенность в себе в краткосрочной перспективе и на их мнение о том, на что способны им подобные.