…Выжившие оба повстанца молча шли вперёд. Повторять прошлую ошибку не было никакого желания. К ним почти сразу же присоединились трое муравьиных львов, но особой радости это не прибавило. Дмитрий презрительно пинал их ногой, когда они подбегали близко. Он всё ещё не мог отвязаться от мысли, что бедного Вебера растерзали по ошибке эти твари… Олег тоже не был в восторге от такой компании. Эти существа не признавали никакой тайной охоты, кидались в бой напролом, под пули. В такой компании глупо было бы рассчитывать на внезапную атаку. Муравьиные львы за километр выдавали их своим шипением. Когда Олег и Дмитрий наткнулись на явно поджидавший их отряд, они не удивились, а открыто приняли бой. После всего пережитого эта перестрелка плыла как бы где-то в стороне. Они жали на спусковые крючки, кидали гранаты, кричали, но сами в это время были где-то далеко. Всё это звучало словно из-под воды. Всё вокруг было словно в тумане. Олег, изредка метая одной рукой ферроподы, чтобы поточнее направлять атаки насекомых, стрелял со второй руки, забыв о боли. Как же всё это ему надоело…

Они с боем пробирались на третий этаж. Вторым и третьим этажами служили традиционные для тюрем помосты по периметру помещения, вдоль которых располагались ряды камер. Олег сразу заметил на третьем этаже комнату охраны и ринулся туда.

Внезапно гул кипящего боя прорезал громкий голос, казалось, звучащий отовсюду:

— Меня попросили сказать несколько слов в адрес сверхчеловеческого отдела патруля сектора семнадцать по поводу недавнего задержания участников повстанческой научной группировки…

В грохоте битвы голос Владислава Дорожного звучал особенно издевательски. Олег поморщился, выпуская ещё несколько пуль и делая ещё несколько шагов… Дорожный никогда не поймёт, сидя там, наверху, каково его подчинённым приходится тут, где жизнь почти ничего не стоит…

— Позволю себе сказать напрямую, что я сожалею о необходимости омрачить искренние поздравления большой долей разочарования. Но как президент я обязан ознакомить вас с посланием, которое я получил от наших покровителей.

Дмитрий, перезаряжая автомат, на всякий случай ещё раз сжал ферропод, чтобы его не постигла участь бедного Вебера. Дорожный проник везде, он был словно умелым богом, следящим за всем сверху, вездесущим и пронзительно опасным… Или он — не умелый бог, а всего лишь марионетка в чьих-то сильных руках? В руках кого-то высшего. Нет. Не бога. Наверное, дьявола. Как он был жалок! Эта отчаянная попытка прикрыть собственную оплошность так нелепа!

— Без сомнения, захват Рамзеса является событием значительной важности. И хотя вполне очевидно, что мы без особого труда могли бы схватить его в последние несколько лет, то, в какой именно момент он был пленён, может неожиданно сыграть нам на руку.

Олег вздрогнул: Рамзес… Значит, он всё ещё жив… Глаза Олега налились яростью, когда он ударом приклада раз за разом бил по голове охранника. Но не на него он был так зол. Дорожный… Как он мог?! После стольких лет работы с Рамзесом в «Мамоново» он всё ещё может поступить так низко? Предать свою страну — дело одно. Предать друзей — совсем другое.

— Тот факт, что Рамзес был захвачен сразу после того как предоставил убежище Олегу Ахатинову, не мог остаться незамеченным участниками Сопротивления. Смею предположить, теперь любой подумает дважды, прежде чем укрыть у себя Олега. Некоторые усомнятся в его преданности, другие отвернутся от него или даже выдадут нам.

Дмитрий вздрогнул. Он знал людей. И вдруг понял, хотя и испугался этой мысли: а ведь президент может говорить правду. Люди не изменились, всё такие же — мелкие, расчётливые, эгоистичные, трясущиеся лишь за свою шкуру. Многим пришлось туго, многих обидела жизнь, многие уже давно ходят по краю. И нервы многих могут не выдержать… Олег Ахатинов — такая заманчивая разменная монета! Ключ к нормальной здоровой жизни: свой дом, отсутствие проблем с полицией, а может быть, и место при самом президенте. И всегда сыт, здоров, весел… Многие могут сорваться и, действительно, сдать Олега Правительству… Но тогда… Тогда это означало бы падение человека в самую глубокую пропасть, которую только можно представить…

— Разумеется, не стоит на это слишком рассчитывать. Репутация Ахатинова такова, что другие закоренелые изменники даруют ему полную свободу в деле распространения повсеместного террора и хаоса.

Укрывшись от пуль солдата и послав к нему муравьиных львов, Олег прижался к стене. Да, это гнусное отродье человечества всегда было таким. Ещё в годы работы в «Мамоново» он говорил так же: спокойно, с настойчивой манерой, укрывая опасные факты и раздувая случайные успехи. Мировая знаменитость, нобелевский лауреат Роман Парфёнов тогда нацарапал на стене своё мнение об администраторе, и оно оказалось пророческим. Вряд ли ещё когда-нибудь был такой момент, когда столько людей на планете ненавидели это имя…

— И это наводит меня на мысль о недовольстве наших покровителей, которое я должен до вас донести. Конечно, не в моей юрисдикции опекать или критиковать специальные подразделения патруля, но это не освобождает меня от ответственности за их недавние промахи и откровенные ошибки. С меня строго спросили за эти недостатки в работе, а теперь ваш черёд отвечать на вопросы…

Ты ошибаешься, Дорожный. Олег никогда не будет выдан повстанцами. Они только ещё больше укрепили свою веру в него.

— Как одному человеку раз за разом удавалось ускользать из-под вашего носа? — Голос Дорожного разносился по всем этажам, и редко грохот выстрелов мог перекрыть его, — каким образом? И это притом, что данный человек не агент-провокатор и не профессиональный военный. Олег Ахатинов всего лишь инженер-электронщик, которого едва хватило на то, чтобы получить высшее образование во времена аварии в «Мамоново»…

Олег, перебежав ещё на три метра ближе к комнате охраны, злобно огляделся, не зная, какой рубильник выключить, чтобы заткнуть этот голос раз и навсегда! Как может Дорожный так отзываться о его научных способностях? Сам Владислав тоже был кандидатом наук, не более того! Олег, как это ни нелепо было сейчас, почувствовал, насколько уязвлено его самолюбие как инженера. Сколько он сидел над своими проектами! Сколько лет трудов, опытов, экспериментов, тонны проштудированной литературы… Всего и не перечесть! И теперь этот подонок, который уничтожает его как человека, принялся и за его научную карьеру!

— И у меня есть все основания полагать, что за прошедшие годы у него было мало шансов развить свой скрытый потенциал. Тот, кого вы не сумели ни остановить, ни, тем более, поймать, абсолютно обычный человек. Как вам удалось не задержать его?

Олег стоял, всё сильнее сжимая кулаки.

— Что ж… Отложим воспитательную работу до следующего раза. Настало время показать себя на деле. Сверхчеловеческому отделу следует ещё заработать право на доказательство своей незаменимости в составе войск Правительства. Полагаю, вам не нужно особо напоминать, что альтернативой этому является тотальное уничтожение наряду с прочими вырожденцами.

Не жалует он своих подчинённых… Ох, как не жалует… Дмитрий догнал Олега, но тот лишь стоял со сжатыми кулаками…