«Во сне я могу ходить сквозь стены, однако, когда делаю это, мне сложно протащить через стену свою голову. – Он делает паузу и задумывается на несколько секунд. – Не знаю, может, у меня в мозге действительно что-то происходит. Может, он немного опухает. Я не знаю, как это можно объяснить с научной точки зрения, но ведь может же что-то происходить в реальности, когда я сплю? А потом это переносится в мой сон, и моя голова не проходит сквозь стену…»

Полагаю, он имеет в виду явление включения в сон испытываемых сенсорных ощущений, о котором мы говорили в третьей главе, когда аномальные движения конечностей, возможно, приводят к буйным снам, характерным для расстройства поведения БДГ-сна. «Представьте, скажем, что у меня на ноге растет какая-нибудь бородавка, о которой я не знал, которую не замечал. В эту самую ночь мне непременно приснится, что у меня там что-то есть, только во сне это примет вид какого-нибудь гриба, растущего у меня из ноги».

Однако не все сны Кристиана сладкие и светлые, про любовные интрижки и суперспособности. Некоторые из них крайне неприятны. «Мне постоянно снится атомная война. Очень красочно. Просто ужас! Понятно, что я никогда не был свидетелем ядерной войны, я опираюсь только на компьютерные игры, художественные и документальные фильмы, все в таком духе». Он описывает, как ему регулярно снится атомная катастрофа, сны, вернее, кошмары, наполненные ужасом, смертью и разрушением. «Если бы, например, мы были сейчас в моем сне, прямо сейчас, то я бы сидел и разговаривал с вами, а, скажем, где-то вдалеке вырос бы ядерный гриб. Мы бы начали паниковать, ну или вроде того. Я вижу, как падают бомбы, и я знаю, куда они приземлятся. Причем эти бомбы никогда не взрываются моментально. Мы бы покинули здание, чтобы добраться до какого-нибудь убежища. А затем бы прямо перед нами взорвалась бомба. В реальности мы бы испарились за доли секунды, однако во сне мне хватает времени убежать. Как правило, я не умираю. Всегда пытаюсь спасти людей».

* * *

То, что Кристиан всегда так хорошо запоминает свои сны, очевидно, является следствием нестабильного БДГ-сна из-за нарколепсии. Он постоянно плавно переходит из БДГ-сна в бодрствование и обратно, и содержание снов регулярно просачивается в его сознание. Сны Кристиана настолько яркие и правдоподобные, что он стал задумываться, нет ли в них какого-то смысла, не пытаются ли они ему что-то сказать. Но так ли это? Говорят ли нам наши сны что-то про нас, про наши переживания, желания, нашу личность?

Развитие науки о сновидениях было, несомненно, заторможено историческим разделением разума и тела (в этом смысле «тело» включает и физический мозг).

В течение последних нескольких десятилетий это искусственное разделение постепенно сводилось на нет, и мало кто из современных неврологов или психиатров согласится с такими взглядами. Мы, неврологи, прекрасно знакомы с тем, как опухоли мозга или аутоиммунные заболевания мозга способны приводить к самым настоящим психотическим симптомам, таким как галлюцинации или бред, а то и к менее выраженным «психиатрическим» симптомам, таким как тревожные состояния или депрессия. Точно так же, если просмотреть современные психиатрические журналы, в них полно статей про исследования, связывающие такие болезни, как шизофрения или биполярное расстройство, с определенными генетическими вариантами, изменениями в поведении нейромедиаторов и активности различных отделов мозга.

Таким образом, разделение разума и тела, психической и физической составляющей человека постепенно умирает. В мире снов, однако, все дороги ведут к Зигмунду Фрейду. Теории Фрейда о природе снов знакомы практически каждому. Главным их тезисом является идея о том, что сны выражают наши несбывшиеся желания. Вместе с тем сны представляют собой цензурную версию наших подавленных эмоций или желаний, которую нужно еще правильно истолковать. Наши неосознанные желания подавляются и оказываются скрыты не только от окружающих, но и от нас самих, и сны представляют собой завуалированные проявления этих скрытых желаний. Нам не нужен «Египетский сонник», чтобы предсказать с помощью снов будущее, – нам нужен психоаналитик, который скажет, что наши сны означают, отталкиваясь от темных «подземелий» нашего разума. В каком-то смысле Фрейд стал мостом между двумя сторонами картезианского дуализма. Получив образование в неврологии, он быстро перешел в мир психиатрии и разработал свою знаменитую теорию психоанализа. Хотя он и жил задолго до появления ЭЭГ и МРТ и даже не знал про БДГ-сон, Фрейд решительно приписал снам физическую природу, назвав их порождением нашего мозга. Вместе с тем его теории о толковании снов нельзя было ни проверить, ни доказать, и в них явно прослеживался какой-то духовный налет: когда наш внутренний дух каждую ночь терзают потаенные темные желания, будучи проявлениями эдипова комплекса или подавленных воспоминаний о событиях сексуального характера из прошлого.

Разумеется, сейчас мы можем однозначно доказать, что сны действительно рождаются в мозге. И дело тут не только в том, что они появляются, когда мозг находится в определенном состоянии, характеризующемся определенной электрической активностью, – в состоянии БДГ-сна. Методы функциональной визуализации, позволяющие нам взглянуть на мозг и проанализировать активность различных его отделов в определенные моменты времени, дали нам понять, что во время БДГ-сна различные области мозга ведут себя чрезвычайно активно. Достаточно подумать про свои собственные сны, чтобы предсказать, какие это могут быть участки. Наиболее активными становятся области, связанные с эмоциями, движениями, зрением и автобиографической памятью, – лимбическая система, двигательная кора, зрительно-пространственные области и гипоталамус соответственно.

Могут ли сны быть «сопутствующим явлением» БДГ-сна? Не являются ли сновидения результатом случайной активации этих участков мозга во время этой фазы? Возьмем, к примеру, дыхание. Когда вы выдыхаете воздух в морозный день, появляющийся пар является следствием содержащейся в нашем дыхании воды. Человек средней комплекции в день теряет с дыханием порядка 400 мл воды. Вместе с тем дыхание нужно не для того, чтобы выводить из организма воду. Потеря воды является лишь последствием прохождения воздуха через влажные дыхательные пути, побочным продуктом потребности вдыхать кислород и выдыхать углекислый газ – сопутствующим явлением. Так не являются ли сновидения по аналогии побочным следствием, бессмысленным мусором, образующимся, когда БДГ-сон «прибирается» в нашем мозге? С точки зрения личного опыта, сложно сопоставить такое представление с содержанием наших снов, в которых мы видим знакомых людей, взаимодействуем с реалистичным миром, испытываем сильные эмоции. Как бы я ни старался быть беспристрастным и объективным, мне сложно понять, как наши сны могут представлять лишь бессмысленные шумы от электрических процессов, происходящих с совершенно иной, никак не связанной с ними целью. И когда я смотрю на некоторых своих пациентов, это еще больше не укладывается в моей голове.