* * *

Лечение нарколепсии Кристиана оказалось проблематичным. Для него основной проблемой была не катаплексия, а чрезмерная сонливость в течение дня. Даже небольшие дозы стимуляторов вызывали у него побочные эффекты. Он ненавидит ощущения, связанные с приемом этих препаратов, и говорит, что чувствует в себе после них «химию». «Я в своей жизни принимал наркотики, так что мне знакомы подобные ощущения. И от них [стимуляторов] они у меня появляются». Он чувствует себя под легким кайфом, однако дозировка, которая бы не усиливала этого ощущения, оказалась недостаточной, чтобы не давать ему спать. Он зачастую чувствует себя возбужденным, однако недостаточно, чтобы предотвратить сон. Так что, хотя иногда и принимает эти препараты, моему пациенту не хочется делать это регулярно. Точно так же он не настроен применять более сильные лекарства другого типа, например оксибутират натрия, который так помог Филу. «Ну на данный момент я справляюсь со своей жизнью. Мне повезло жить в этой стране, так как, даже не работая, я получаю какое-то пособие. А в некоторых других ни о каком лечении не могло бы быть и речи. В течение дня, конечно, я могу прилечь поспать, – как правило, я делаю это по два-три раза за день».

Многие из моих пациентов с нарколепсией планируют свой дневной сон: в определенное время в школе или на работе они уходят в тихое место, порой даже залезают в шкаф или закрываются в туалете и спят там десять-двадцать минут. Одной из особенностей нарколепсии является то, как сильно сон восстанавливает силу, «подзаряжая батарейки» и позволяя человеку чувствовать себя бодрым следующие несколько часов. Он продолжает: «Я могу заниматься своей жизнью, хлопотать по дому, делать покупки – все то, что люди считают обычной жизнью, – я могу всем этим заниматься, потому что мне не приходится работать. По сути, я получаю свои таблетки, однако не принимаю их каждый день. Могу выпить их с утра, если предстоит что-то важное, ради чего мне нужно хорошенько сосредоточиться».

Кристиан также говорит о том, что я иногда слышу и от других своих пациентов с нарколепсией: некоторые аспекты расстройства ему даже нравятся. «Если вы видели фильм „Начало” с Леонардо Ди Каприо, он является хорошим примером того, на что похожи мои сны». В другой раз он привел мне для сравнения еще один фильм: «Это как если бы Матрица действительно существовала, только в моем собственном разуме. Ночью я просто живу другой жизнью». Я спросил у него, кем он является в своих снах про «Матрицу» – Киану Ривзом или Лоуренсом Фишборном. Он смеется: «Нет, я – это я. Я главный герой рассказываемой истории. И мне это нравится».

Подозреваю, что удовольствие, которое Кристиан получает от того, что ведет по ночам несколько жизней, в какой-то мере компенсирует для него ограничения, с которыми он сталкивается из-за нарколепсии днем. Я рассказал ему про другого своего пациента, которому кажется, что его вызванные нарколепсией сны несут какой-то духовный посыл, что он связывается с миром на каком-то ином уровне. «Да, я чувствую себя в каком-то смысле особенным, если в этом есть какой-то смысл. И так как я с особым подозрением отношусь к некоторым темам, касающимся науки и правительства, то всякое читаю. Не то чтобы я всему верил, однако я примечаю всякие идеи насчет телепатии и всего такого. И как по мне, если это действительно существует, то я должен быть хорошим кандидатом на подобные способности. Мне кажется, что я пытаюсь связаться во сне с разными людьми, понимаете?»

Не уверен, насколько Кристиан действительно во все это верит, однако он явно проводит немало времени в попытках как-то интерпретировать свои переживания, увидеть в них какой-то смысл. Очевидно, что у этого личного ночного мира есть свои плюсы. «Я вижу вещи, которые никто прежде не видел, да и вряд ли когда-нибудь увидит. Пускай они и не настоящие, я все равно их видел, сталкивался с ними. Обычный человек никогда подобного не испытает, потому что ничего не запоминает. Ему может за всю жизнь запомниться всего один-два сна, понимаете?»

Что касается того, зачем нам снятся сны, то, просматривая эту главу, я вижу много вопросов, но очень мало определенных ответов. У БДГ-сна и сновидений, вероятно, есть несколько функций, которые могут отличаться на разных этапах жизни. На данный момент ответ все тот же: «Я не знаю».

В 2005 году журнал New Yorker опубликовал разоблачение условий содержания боевиков в тюрьме в Гуантанамо. В статье подробно описывалась методика, применяемая учеными и медиками «с целью воспользоваться физическими и психическими слабостями заключенного». Процедуры, которым подвергали заключенных, были основаны на финансируемой Пентагоном программе под названием SERE – выживание, уклонение, сопротивление и спасение, – изначально разработанной ВВС США, чтобы помочь пилотам, подбитым во время Корейской войны, справиться с запредельным насилием в случае попадания в плен.

Центральной составляющей методики, применяемой в тюрьме в Гуантанамо, была депривация сна и нарушение режима сна. Автор статьи написал: «Депривация сна была столь распространенным методом… что дознаватели называли процесс перевода заключенных каждый час-два из одной камеры в другую «бонусной программой для частых полетов». Цель данной процедуры заключалась в доведении заключенных до такого уровня психологического стресса, чтобы они потеряли способность саморегуляции, то есть, как это было описано в статье, «способность сдерживать или контролировать собственное поведение». Эта потеря самоконтроля упрощала проведение допроса, делая заключенных более податливыми и способствуя выдаче ими важных разведданных.

Дискуссия разгорелась по поводу того, является ли систематическая депривация сна в данном контексте законной и этически допустимой формой проведения допроса или же это самые откровенные пытки. После не остается ран или шрамов, да и боли данная процедура не вызывает. ООН в своей Конвенции против пыток дала пыткам следующее определение:

«Любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания… когда данная боль или страдания причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимых от этих санкций, или вызываются ими случайно» (официальный перевод. – Прим. пер.).

В этом последнем предложении понятие «законные санкции» носит расплывчатый характер и может по-разному интерпретироваться или обсуждаться. Депривация сна уж точно подходит под определение действия, вызывающего страдания.

Как бы мы сейчас ни классифицировали депривацию сна, она на протяжении веков использовалась для допросов и пыток. Первым документальным упоминанием депривации сна является применение ее католической инквизицией в конце пятнадцатого века, и к ней прибегали на протяжении всей последующей истории, от охотников на ведьм в Шотландии шестнадцатого века до допросов КГБ в лагерях, и она наверняка применяется в различных укромных уголках по всему миру и по сей день.