– Ты есть хочешь?

От вопроса она встрепенулась и смутилась одновременно. Так давно никто не предлагал ей поесть – сердце почему-то мучительно сжалось; Стив, тем временем, принялся открывать один из баулов.

– Не хочу, спасибо.

– Точно? Ведь долго шли, я проголодался. У меня хватит еды на двоих.

– Не хочу. – Упрямо отозвалась Тайра, поджала губы и отвернулась, предпочтя не замечать скользнувшее во взгляде напротив удивление. – Я не ем.

– Никогда?

– Никогда.

Шелест открываемой прозрачной упаковки прервался, в воздухе зависло недоумение.

– И лишние вопросы тоже не люблю. – Отрезала она, чтобы не провоцировать неприятный для себя разговор.

– Ну, нет так нет. Я просто спросил. А ты не против, если я поем? А потом пойдем. Сразу. Обещаю.

– Ешь. Спешу не я, а ты. Я не спешу.

И она вновь отвернулась в сторону и сделала вид, что разглядывает мутные клубы тумана.

…А ведь когда-то она ела. Когда-то она была не такой – нормальной, – а теперь не узнавала саму себя: озлобилась, замкнулась, сделалась одержимой дикаркой. Наверное, так произошло из-за Коридора и потерянной души. И из-за книг, информацию из которых она в последние дни поглощала, не переставая, – силилась найти ответы, которых, возможно, не существовало вовсе. Когда-то она не думала об уходящем времени, верила, что его бесконечно много, – хватит на ее длинный и хотя бы изредка счастливый век, надеялась, что судьбу всегда можно изменить к лучшему, стоит только приложить усилия.

А теперь почти не верила. Она ждала, что встреча с указанным Кимом путником что-то изменит – изменит сразу и навсегда, а теперь сомневалась, что изменение возможно. Вот он: сидит, хрустит прессованными хлебцами и глядит на нее с удивлением и недоумением, прячет во взгляде осуждение – как, мол, можно совсем не есть? – и не решается задать отгородившейся стеной молчания страннице вопросы. Он не признал в ней ни родственную душу, ни кого-то особенного – вообще никак не признал, разве такое возможно? Ведь если дается Провидение, оно дается двоим, разве нет? А тут как будто ошибка. Она искала, а он нет… Очередная насмешка судьбы? Сколько их можно вытерпеть, сколько пережить? Она сдастся когда-нибудь, сдастся, сил надолго не хватит, вот только доведет солдата до нужного ему места, а там…

Про «там» думать не хотелось, снова становилось тоскливо.

Чтобы прервать собственные размышления, которые того и гляди грозили испортить и без того мрачное настроение, Тайра спросила:

– А что там, в Мистерии? Зачем ты идешь туда?

Стив, который до этого поглощал пищу бодро и быстро, притормозил, принялся жевать медленно и задумчиво, утонул в поиске подходящего для нее (или для него?) ответа.

– Я и сам не знаю, что там. – Отозвался он, наконец. – Не уверен. Но у меня есть задание, и я должен дойти.

– Цель?

– Да, цель. И в ней великий, как я понял, смысл.

– И поэтому ты решился на невозможное – прийти сюда живым?

Рыжеватые брови нахмурились, скуластое лицо сделалось мрачным.

– Я не особенно знал, чего здесь ожидать. Да и теперь не знаю, просто иду. Я был не один, нас было четверо, но…

Он умолк, погрузился в себя, пропитался горечью – ей не нужно было вторгаться в эмоциональное тело, чтобы это почувствовать.

– Что? Случилось что-то плохое?

Стив вовсе прекратил жевать.

– Ты же видишь… Мы оказались не совсем подготовленными. С неправильными… щитами. И… остальные не продержались долго. Я остался один.

Потухший взгляд, бледное лицо, поджатые губы – ей вдруг стало его жаль. Это ей в какой-то мере Коридор стал привычен, а ему – человеку, за которым тени следуют, словно рыбы-любоеды из легенды о Древнем Море, – наверное, тяжело. Приходится выживать, сражаться каждую минуту, заставлять себя следовать вперед.

– Да еще и Коридор этот… он постоянно насылает морок. Пытается выдавить меня из себя, заманить в ловушку. Посылает то призраки друзей, то притворяется домом, хочет, чтобы я зашел внутрь и остался там.

– А-а-а, это он может. Криала умна, я тоже заметила. И живых, ты правильно сказал, она не любит. Это ведь переходное место на пути к смерти, зачем ей живые?

– А ты тогда как? – И он запнулся, не закончил фразу. – Да, прости, я помню – ты не любишь вопросы.

– Не люблю.

– Тогда я доел, можем идти.

И он принялся складывать все, что достал, обратно в сумку.

– Больше не тошнит? – Поинтересовалась она насмешливо. Ни к чему выдавать заботу, незачем. – Идти долго, поворотов будет много.

– Ничего, попробую справиться. Ты, главное, веди.

– Я веду. Я обещала.

И Тайра легко, как будто не он, а она только что насытилась перекусом, поднялась на ноги.

* * *

– На самом деле то, что ты видишь, это вовсе не туман, а хаотично распределенные повсеместно пласты сырой энергии. Именно так они отображаются в этом месте, и именно из них Коридор формирует то, на что ты иногда натыкаешься. Иллюзии, мороки, людей, предметы. Это просто способная изменять форму и качество субстанция.

Она говорила об этом месте с равнодушием ученого, вдоль и поперек изучившего некую аномалию, а после потерявшего к ней всякий интерес.

– Иллюзия эта способна воздействовать на разум – в этом и заключаются ловушка. Вместо того чтобы принудительно изрыгать тебя из себя, Криала принуждает действовать тебя самостоятельно. Заставляет тебя захотеть выйти…

Ну да… Так случилось сначала с Дэйном, а после и с Канном – они оба желали оказаться снаружи.

Стивен смотрел на мелькающие впереди голые пыльные пятки и поражался тому, с какой скоростью эта девчонка двигалась вперед. Кажется, она вообще не уставала, ни на секунду не сомневалась в выбранном ею направлении и не снижала темп. А его от постоянных вращений мира, которые теперь случались не реже одного раза в несколько минут, постоянно тошнило. Вот тебе и тренированный солдат – ползет, как улитка, уже почти выдохся, а незнакомке подобный марш-бросок кажется только в радость…

Странная она. И непонятная. Из всего сказанного ею он сделал несколько выводов. Первый: несмотря на молодость (на вид ей, если присмотреться внимательно, едва ли можно дать больше двадцати трех-двадцати пяти), Тайра несомненно умна и начитана. Второй: она прекрасно ориентируется на местности и совсем не страшится теней. Честно сказать, они вообще не попадаются ей на пути, будто и не существуют. Третий: она многое знает, понимает и совершенно не желает этим делиться – укуталась в кокон молчания (нет, поговорить о ерунде – это пожалуйста, но о чем-то важном…) и делает вид, что ее загадки Стивена не интересуют.

С чего бы? Очень интересуют. Например, как получилось, что некий совершенно непонятный Ким предупредил ее о будущей встрече, вследствие чего Тайра целенаправленно искала Лагерфельда не один час и, возможно, не один день? Почему на нее не реагируют тени? Как она вообще оказалась в этом месте – ведь не родилась же в нем? Сама говорила о том, что мир Стивена холодный, значит, ее собственный, родной, был теплее – жарким?