Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Событие! За последние десять лет в Сенцове не случалось ничево более значимово, а тут ишшо и мальчишка негодящий! Иль всё ж годящий?
Тут общество расходилось во мнениях. Одни помнили мало што не дурачка, другие вспоминали, што по осени, перед тем как уехать в город, Егорка вроде как и ничево, перестал дурковать. Бойким стал. Дерзким, ето да, но и бойким. В городе такому самое раздолье! Если сразу не прирежут.
– Вроде и прислал денжищи, а как плюнул, – Жёстко сказала Анисья, как только общество разошлось.
– Поговори! – Слабо прикрикнул отец, на што большуха только поджала губы и уселася за прялку, хмурая и молчаливая.
– Двести пятьдесят, – Катерина Анисимовна покачала неверяще головой, – Денжищи! Корову купить можно, да не одну. Мерина ишшо, да и так, на хозяйство останется чутка.
– На хозяйство, – Иван Карпыч погладил бороду, задумавшись о чём-то, – да, на хозяйство.
Несколько минут он молчал, пока хозяйка возилася у печи, припоздавшись с ужином.
– Матвей жалился, што сеять по весне нечево будет. Сами всё подъели, а теперь хучь по миру идти, – Обронил Иван Карпыч, прервав долгое молчание. Супружница евонная поджала губы, но своё мнение выразила только слишком громкой вознёй у печи.
– Вот думаю, – Продолжил хозяин дома, зажав бороду и глядя куда-то в пустоту, ни разу не моргнувшими глазами, – Может и дать? В рост?
От печи раздалось хмыканье, но возня почти тут же стала мало не бесшумной.
– Он нам не брат и не сват, – Отозвалась наконец женщина, – а так, седьмая вода на киселе. Евдокимовы ишшо, тож луб сосновый зубами скребут, небось не откажутся! И дальние, как родня. Такие не скажут, штоб по-родственному долги простили. Вытребовать можно, и общество поймёт.
– Так может, – Иван Карпыч разжал наконец бороду, – и вообще? А?! В рост.
Задумавшись, женщина села рядом, отложив хлопоты у печи.
– Лишние, видать, деньги-то, – Подала голос Анисья, – дурные! Оно бы наведаться в Москву, да и по-родственному…
– Оно канешно так, – Иван Карпыч снова затеребил бороду в кулаке, – но как бы и нет! Сами ж отдали в ученье, а там контракт.
– Егорка сам пишет, што мошенник и вор тот прикащик! – Не сдавалася большуха, – Отдавали в учёбу, а Сидор Поликарпыч в прислугу запродал, да ишшо таково негодящево выбрал, што в Великий Пост пьянствует и руки распускает.
– Оно канешно и так, – Многострадальная борода смялась в кулаке, – оно канешно…
– Барчуком небось живёт! – Аксинья выпустила ядовитую стрелу и снова поджала губы.
Спать в тот вечер в разбогатевшем семействе легли поздно, но сон пришёл мало не под самое утро. Не спалося не только им, но почитай все деревне. Такие деньжищи!
«– Сапоги! – Блаженно жмурился Санька Чиж, ворачаясь без сна, – И гармошка!
Образ сапог и гармошки, впрочем, как-то быстро отходил куда-то взад и в сторону. Главное, што в Москву. С Егоркой!
* * *
Сменив воду, прошёлся тряпкой ещё раз, вздыхая тяжко. Вроде и умственные люди, а живут так, што ей-ей, будто свиньям родственники! Крысу сдохшую разве что в угол пинком отправят, где та и лежать будет, пока не истлеет. Ленивы так, што руки иной раз опускаются, а в голове одно изумление остаётся. Из господ ведь! То есть образованные и вроде как воспитанные. А приглянёшься, так и действительно – вроде как.
Земляки мои, когда жил с ними, так в чистоте што себя, што комнатку блюли. Вошки и блошки были, но не так, штобы очень. А тут!
Да вытряхни ты хоть иногда тряпки свои, спишь на которых! Таракашки все ети дохлые, крошки от еды и бог весть што ещё, завалявшееся в постели. Вытряхни, да пересыпь хотя бы ромашкой персидской, самому же спать спокойней будет, без насекомых кусучих. Свиньи, как есть свиньи!
Бывает, проснётся у иного раж чистоты, но пропадает быстро. Раз-другой постель вытряхнет, да пол подметёт, и всё на етом, сварится начинают. Других пытаются заставить, а те ленятся. Ну и всё…
– «А мне что, больше всех надо?»
… и снова свиньями живут.
Мне свиньёй неохота жить, вот и приходится одному за всех отдуваться. Ладно ещё сами, но приводят иногда дружков-знакомцев своих чуть не толпами. За день зайдёт иной раз чуть не сто человек, да не по разу многие. Каждый грязищи натащит, вошек-блошек, клопами поделится.
Оно вроде и несложно – подмести, да не забывать постель и вещи свои ромашкой персидской пересыпать. Так гости такие бывают, што ой!
Один в кровище весь, потому как подрался, и ножиком ево порезали – не насмерть, а так. Замывай потом за ним!
Другой сосед притащит невесть ково на плечах, дружка вроде – обычно из тех, кого на утро и припомнить не может по имени. Сам мычать не в состоянии, а дружок притащенный то обрыгается, то обосцыться. Тьфу!
Вот ей-ей, не будь у меня проблем с паспортом, съехал бы отсюдова к едрене-фене! А што? Денег есть, штобы квартиру снять хоть на несколько лет вперёд, но без паспорта куда? Любой домовладелец обязан в полицию докладывать о новых постояльцах. А я же тово, в бегах числюсь.
Пусть не каторжный, но законтраченный у мастера. Сложность дополнительная, мать его ети!
Закончив с уборкой, вышел на улицу – продышаться, да и вообще. Перепрыгивая через дурно пахнущие весенние ручейки, заспешил к Сухарёвке. Люблю побродить там среди развалов, поглазеть на барахло выставленное. Не только книги, но и другое разное. Посуда, оружие старое, статуетки и картины всякие, украшения серебряные и монеты – старинные и вроде как.
Продавцы меня не гонят – напротив, рассказывают иногда всяко-разное. То историю какой-то вещицы, доставшейся по случаю, то отличать подделку от оригинала учат. Интересно!
Знамо дело, не все такие приветливые, но мне хватает. Да и я им не то штобы без пользы. Я хоть и ругаюсь на соседей своих с дружками их вонючими, а всё польза бывает. Аристократия Хитровки, как ни крути! Не Иваны, а с другого бока, но тоже – знают иногда всякое. Я понимание имею, кому и што говорить, а при ком молчать, роток на замок. Так што и нахватался всякого.
Рассказы старьёвщицкие, ето как историю слушать, только не полную, а кусками, да с байками вперемешку. А ещё с литературой и географией, да разумеется – искусствоведением. Обрывочно, но ярко и интересно, и порой много глубже, чем в учебниках прочтёшь.
Рода все ети дворянские да купецкие. Кто как возвышался и прогорал, кого обкрадывали да в карты обыгрывали. Когда с учебниками всё ето