Количественная теория существует уже несколько веков; ее ошибочность была доказана к временам Адама Смита. Одним из завоеваний ранней классической школы стало развенчание предлагаемой меркантилистами количественной теории.

Большинство экономистов 1920-х и 1930-х годов не склонны были считать, что в экономических проблемах современности виновата неверная политика денежных властей. Кейнс ни в чем не обвинял ни ФРС, ни Банк Англии; он видел в Центробанках орудие борьбы с экономическими проблемами, происхождение которых было ему непонятно и которые не решались сами по себе. В настоящее время принято считать, что Великая депрессия — это эпизод денежной политики, но такой подход был предложен только в 1950-1960-е годы. В книге «Становление денежной системы США» [66], опубликованной в 1963 году, Фридман вдохнул новую жизнь в количественную теорию. Он объявил причиной Великой депрессии сокращение «предложения денег» в период с 1929 по 1933 год и прозрачно намекнул, нигде не говоря напрямую, что повышение стоимости доллара вылилось в ужасающую дефляцию. Под предложением денег Фридман понимает не денежную базу, а совокупность денежной базы и бессрочных депозитов. Когда банки обанкротились, депозиты вкладчиков сгорели; многие клиенты изъяли вклады, чтобы заплатить по долговым обязательствам. Неудивительно, что общий объем депозитов — «денег», по Фридману — сократился. На стоимости доллара это не отразилось: американская валюта оставалась привязанной к золоту до 1933 года. Фридман предпочел проигнорировать золотой стандарт, чтобы тот не мешал его теоретическим выкладкам (он нигде не обмолвился о том, насколько разрушительной и беспрецедентной была бы дефляция, не будь доллар зафиксирован по отношению к золоту). В результате, обвинив в депрессии Федеральный резерв, он пришел к выводу, что Соединенным Штатам следовало установить плавающий курс национальной валюты по примеру Великобритании. Оставалось только добавить, что курсами валют должно управлять государство — вместо рыночного механизма золотого стандарта. Фридман и его последователи поддерживали отказ от золотого стандарта в 1971 году, они содействовали и радовались разрушению этого величайшего достижения классической экономики, ссылаясь на то, что оно только мешает правительству должным образом управлять денежной массой.

Неудачи 1930-х годов смутили и главных наследников классической экономики — представителей австрийской школы. Хотя Людвиг фон Мизес вместе с другими ранними австрийцами писали труды с критическим разбором ошибок современных им монетаристов, послевоенные австрийцы сами подпали под воздействие количественной теории. Они попытались вывести крах 1929–1932 годов из денежной политики того времени. В книге «Великая депрессия в Америке» [67] Мюррей Ротбард рассматривает спад в экономике 1930-х годов в духе «Австрийской теории торговых циклов» (она прекрасно объясняет, что происходит, когда власти изменяют золотому стандарту и девальвируют валюты). Теория торговых циклов подходила для описания ситуации 1970-х годов, но для 1930-х годов она совершенно не годилась.

Чтобы доказать, что в 1920-е годы в Америке была страшная инфляция, притом что доллар был привязан к золоту, а индексы цен стояли на месте, Ротбард, подобно Фридману, вынужден был отказаться от классической теории стоимости и опереться на ошибочную количественную теорию. Инфляция у него стала означать не снижение стоимости валюты в результате преобладания предложения над спросом, а любое увеличение денежной массы! Даже этого оказалось недостаточно (объем денежной базы в США с сентября 1925 года по сентябрь 1929 года практически не изменился), и Ротбарду пришлось в качестве определения «денег» воспользоваться предложенным Фридманом денежным агрегатом М2. Ротбард показал себя мастером интеллектуального трюкачества, доказывая, что мощный спад в экономике, из-за которого цены на многие виды товаров снизились на 20–30 %, был вызван страшной инфляцией. Отказ от теории стоимости в пользу количественной теории до неузнаваемости изменил австрийскую школу, и последователи Ротбарда напрасно искали сходство между собой и классическими предшественниками вместе с фон Мизесом (по крайней мере в том, что касается теории денег).

Подобно монетаристам, австрийская школа поддерживает отдельные положения классической экономики — низкие налоги, свободные рынки, небольшой госаппарат и прочие либертарианские ценности. Большая часть книги Ротбарда посвящена пространному описанию ошибок бюджетной политики (поистине великолепный справочный материал), но в итоге он приходит к заключению, что депрессию вызвала неудачная денежная политика. В отличие от монетаристов, австрийцы и по сей день выступают за золотой стандарт. Однако, считая ФРС виновной в Великой депрессии, они выражают недовольство действующим в те времена золотым стандартом: из хода их рассуждений следует, что привязка денег к золоту не смогла предотвратить угрожающе быструю инфляцию. Количественная теория в разработанном Ротбардом и его последователями варианте по своей сути противоречит ориентированному на стоимость золотому стандарту. Именно по этой причине предложенный ими золотой стандарт не похож на действовавшие в течение последних двух столетий модели и абсолютно нереализуем (главным аргументом в пользу золота у них является не его стабильная стоимость, а невозможность увеличить предложение этого металла наращиванием объемов добычи).

Итак, мы видим, как две противоборствующие монетарные теории утверждают, что в 1930-е годы, с одной стороны, наблюдалась страшная дефляция, с другой стороны, страшная инфляция, о которых живущие в ту эпоху люди даже и не подозревали. Эпоха 1970-х годов споров не вызывает: никто никогда не заговаривал о дефляции, вспоминая те времена. Разногласий не возникает и по поводу Японии 1990-х годов, которые никак нельзя назвать эрой инфляции.

Кейнсианство как школа в экономике утратило популярность после неудач 1970-х годов. В наши дни мало кто верит, что экономику можно отладить с помощью продуманного распределения государственных ассигнований на общественные работы, девальвации денег и манипуляций с процентными ставками. Мир вновь вернулся к классической точке зрения, назвав ее неолиберальной. Однако неолиберальный консенсус, как сейчас принято говорить, зачастую представляет собой комбинацию наихудших ошибок прошлого века. В сфере денежной политики неолиберальная приверженность свободной конкуренции часто сопровождается полнейшим невниманием к курсу валюты, который в результате начинает колебаться и падает вниз. В сфере бюджетной политики, несмотря на уроки Великой депрессии, экономисты продолжают верить в то, что для сбалансированного бюджета надо повышать налоги. Так, многие страны поддались на уговоры Международного валютного фонда (МВФ) поднять налоговые ставки, чтобы устранить бюджетный дефицит или увеличить имеющийся профицит.

Объяснить Великую депрессию неверной бюджетной политикой удалось только в 1978 году — после того как в 1970-е годы саплай-сайдеры (сторонники теории совокупного предложения) вписали фискальную политику в общую теорию классической экономики.

Одним из наиболее неразрешимых вопросов о периоде 1930-х годов был вопрос о последовательности событий: если Закон Смута-Хоули о повышении тарифов был принят