– Конечно. А тем временем я все же должен связаться с Корки. Необходимо поставить его в известность об исчезновении передатчика; в противном случае он, узнав, что его сообщения остаются без ответа, решит, что со мною случилась беда.

– Но каким образом? Мы отрезаны от мира до тех пор, пока я не слеплю тебе на коленке передатчик из спичечных коробков. Вернее, если я его слеплю.

Меткалф довольно долго молчал.

– В посольстве есть засекреченный канал связи, о котором мне говорил Корки. И сказал, что его можно использовать только в безвыходном положении.

– Я полагаю, что ты имеешь в виду не дипломатическую почту. Это будет очень медленно – несколько дней самое меньшее. Единственный безопасный канал для дипломатических сообщений из всего, что я знаю, – телеграф. Сообщение проходит по коммерческим линиям, но зато в коде.

– И это неопасно.

– Неопасно! Это самый безопасный канал из всех, какие только существуют! Помилуй бог, да ведь посол именно по телеграфу связывается с президентом!

– Это безопасно – от русских. Но не от наших. Внутренние враги опасны ничуть не меньше, чем внешние.

– Иисус… – пробормотал Роджер. – И что же рекомендует Корки?

– В посольстве есть защищенный телефонный узел, существование которого держат в тайне даже от большинства сотрудников посольства. Зашифрованная, скремблированная[76]радиопередача идет на передатчик где-то в Эстонии, где сигнал усиливают и передают дальше по зарытому в землю телефонному кабелю.

– Черный канал? – выпучив глаза от удивления, прошептал Роджер. – Христос, я что-то слышал о нем, но думал, что это так, болтовня.

– Очевидно, им редко пользуются. Частое использование было бы чревато, так как советские могли бы расколоть защиту, и поэтому канал держат только для чрезвычайных ситуаций.

– А человек Корки имеет к нему доступ?

Меткалф кивнул.

– И что же произошло чрезвычайного?

– Что-то здесь не так. Что-то пошло наперекосяк в той миссии, которую Корки поручил мне. Фон Шюсслер меньше всех остальных немцев годится на роль двойного агента, но ведь Корки должен был знать об этом! Его источники куда лучше моих.

Роджер задумчиво уставился в пространство.

– Ты думаешь, что за всем этим что-то кроется?

– Как ни крути, должно. Иначе получается, что Корки послал меня с дурацким поручением, а он так не работает. Он сначала ощиплет и выпотрошит всех уток, которых доставят ему охотники, и только потом пошлет человека на вражескую территорию. Он ни за что не выдернул бы меня из Парижа ради какой-то невнятной затеи, в которой то ли есть смысл, то ли нет, вроде этой – такие вещи просто не имеют смысла!

– Не имеют, – согласился Роджер. – Я думаю, что ты прав. А подтекст не читается.

Расставшись с Роджером, Меткалф отправился в американское посольство. По пути он миновал каменное здание в классическом стиле с начищенной медной доской, надпись на которой извещала, что это немецкое посольство. Он поглядел на здание и подумал о фон Шюсслере. Из всей информации, которую он имел об этом дипломате, включая и их мимолетный разговор на даче американского посольства, сложился довольно цельный портрет карьериста, а вовсе не храброго или умного человека, не ярого нациста, не активиста антинацистской оппозиции.

Так что же Корки затеял? Какого черта он послал его сюда? Из открытого окна на боковой стене немецкого посольства полилась музыка. На улице было холодно, и музыкант должен до самозабвения любить свежий воздух, праздно размышлял Меткалф. Кстати, музыка была красивой: кто-то мастерски играл на скрипке. Что же это была за пьеса? Не пришлось даже особо напрягать память, название всплыло само: «Totentanz». Танец смерти. Как подходит для немцев, сочетающих в себе странную и зловещую смесь культуры и кровожадности.

Уже на подходе к американскому посольству Стивен заметил боковым зрением быстрое движение, повернул голову и увидел знакомые белокурые волосы под меховой шапкой, высокие сибирские скулы. Человек из НКВД, который сидел у него на «хвосте» возле квартиры Ланы, а потом привез к даче. Теперь он появился возле посольства словно из ниоткуда, как будто знал, что Меткалф сюда придет. Как будто он был выше рутинной слежки от дверей гостиницы, которую оставлял для низших чинов. А этот агент, казалось, знал заранее, куда направится его подопечный.

Меткалф резко повернулся и шагнул к агенту НКВД, но тот исчез, как будто растворился в воздухе. Очень хорошо, сказал Стивен себе. Наблюдатель был сверхъестественно одарен умением предупреждать шаги Меткалфа, но что, в конце концов, он на этом сегодня заработал? В том, что американский бизнесмен посещает посольство своей собственной страны, не было ничего необычного. Если слежка являлась чисто психологическим запугиванием и ничем более – что ж, пускай лезут из кожи вон. Все равно у них ничего не получится.

Амос Хиллиард появился в маленькой приемной консульства. Вид у него был рассерженный; очевидно, он был совсем не рад встрече с Меткалфом.

Меткалф объяснил причину посещения. Хиллиард, хоть и неохотно, согласился.

– Это наша цитадель, – сказал он. – Как донжон[77]в замке. В это помещение мало кто вхож, и его строго охраняют. Лично я редко им пользуюсь. Мне придется придумать объяснение для моих коллег.

– Я понимаю ваши трудности, – проронил Меткалф.

– Скажите Корки, что я заслужил повышение, – ответил дипломат.

Через четверть часа Хиллиард, отпирая одну за другой множество дверей, проводил Меткалфа через лабиринт узких коридоров к стальной двери. Как объяснил он по дороге, это самая труднодоступная часть посольства. Впрочем, подобный вывод напрашивался сам собой. Оказавшись на месте, дипломат принялся методично набирать шифр на большом черном кодовом замке. Чтобы отпереть дверь, Хиллиарду потребовалось несколько минут; нетрудно было поверить, что он на самом деле редко пользуется безопасной связью.

Когда они вошли в следующий коридор, относящийся уже к запретной зоне, Хиллиард указал на железную дверь возле входа с табличкой «ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ». За нею располагались коллекторы, по которым проходили кабели черного канала, телекса и обычных телефонов, входившие снаружи. Пройдя дальше, он остановился перед никак не помеченной дверью, в которую было врезано три необыкновенно сложных с виду замка. За дверью оказалась комнатушка, больше всего похожая на телефонную будку: узкое короткое помещение со стенами, обшитыми стальными листами. Из мебели там имелся всего один металлический стул. На узкой железной полочке стоял огромный уродливый черный телефонный аппарат, а лежавшая на нем трубка была самой обычной.