кожу. Парень глядел на него множество раз, но теперь в чужом взоре отражалось что-то иное, неизвестное ранее напряжение. Никто из них не разрывал зрительный контакт. Все его тело превратилось в один натянутый нерв. Это было непривычно и даже чуточку страшно. Впервые Мин ожидал чьего-то ответа, как будто приговора палача. В этот момент это казалось самым важным, а потом Лайт зашептал с непонятной ему мукой:

– Нельзя.

Он с самого детства ненавидел это слово.

– Почему?

– Мы так поступаем, потому что пьяны. Утром пожалеем об этом. Мне нельзя творить такие глупости. – Лайт закрыл лицо руками и отчаянно тер глаза, точно те видели то, чего не должны.

А можно ли ему так же оттереть и свое сердце, что предательски грохотало в груди? Непозволительно. Иррационально. Отчаянно.

– Именно потому что мы пьяны, почему бы и не сделать глупость?

Стоило отступить, ведь он не собирался ничего начинать, когда они добрались до отеля. Всего лишь отключиться – таков был план. Мин достаточно выяснил за эту ночь и утро. И не любил двигаться вперед неподготовленным. Но сейчас был абсолютно оголен в сети своих замыслов и каких-либо адекватных мыслей.

– Зачем тебе это?

– Хочу помочь тебе убедиться окончательно. Проверишь такой ли ты незаинтересованный, как думаешь. – Мин и сам не понимал, что шептали его губы.

– Никогда бы не подумал, что заносчивый парень, готовый убить меня при первой встрече, предложит мне помощь подобного рода. – То ли от алкоголя, то ли от абсурдности происходящего Лайт засмеялся.

– Я предупреждал отца, что не стоило тебе приезжать к нам. Но уже поздно. – Мин, правда, хотел добавить, что поздно стало еще тогда, когда он и сам этого не осознавал – по возвращении в Бангкок после похищения.

Тонкая жилистая рука схватила его за ворот полурасстегнутой рубашки и притянула к себе. С силой, которую ни один из них не ожидал.

– Может и не стоило, – услышал в самые губы, прежде чем его поцеловали.

Последнее, что Мин заметил – блуждающий по лицу парня мягкий свет рассвета, вырисовывающий узоры мазками-тенями.

Это было пьяное, но согласие.

Так заглушались сомнения, пока они и вовсе не растворились заодно с остальными мыслями. Все они утонули в кольце тумана.

_________________________________

(Ayokay – Don’t Wanna Be Your Friend)

15 глава

Молодые мечтают поскорее окончить школу, а после нее – университет. Им кажется, что учеба сдерживает их, не дает жить на полную катушку. Они стремятся побыстрее вырасти и наконец заняться делом, которое им по душе.

Мин не разделял этих мыслей. Он ценил постоянство, которое давала учеба. У него всегда получалось учиться, а в трудностях, которые возникали в ходе освоения дисциплин, он находил странное успокоение. Ощущение привычности, безопасности. Это рутина, в которой он разбирался. Он умел быть студентом.

А теперь Мин стал беззащитным. Официально считался взрослым. И никто не спросил, готов ли он к этому. Да и разве способен определенный день, год или событие вмиг превратить во взрослого? К сожалению, не существует такого мгновенного переключателя или автоматического режима. Приходится медленно и самостоятельно переживать эту трансформацию, даже если не ощущаешь никакой готовности к ней.

Его «мораторий», как окрестил этот период отец, подошел к концу (как минимум – официально). Место в совете директоров «VN Medicine» ждало его. Сокурсники убили бы за такую возможность, а он ее не ценил. Да, он богат и разбалован по мнению остальных, но он жил по собственным критериям, где это – бремя, а не шанс.

И все же Мин улыбался на групповых фото в выпускных мантиях. Официальная церемония уже закончилась, а его, в отличие от большинства студентов, не окружала семья. Так что прямо сейчас он стоял рядом с Бестом и его родителями и вежливо кивал, слушая поздравления, а также фотографировал тех с сыном, которым они гордились.

– Это разве не твой отец? – вдруг спросил друг.

Нелепое предположение Беста заставило его оглянуться. Мин действительно увидел Вонграта-старшего, приближающегося к ним.

– Что ты здесь делаешь?

Этот вопрос на первый взгляд казался бессмысленным, ведь где еще быть родителям, как не на выпускном детей? Но не в их случае…

– Хотел поздравить тебя.

– Ты не говорил, что собираешься прийти.

– Не хотел обнадеживать, ведь изначально предполагалось, что мне придется уехать. Но все же я смог договориться, чтобы встречу перенесли. Партнеры с радостью отпустили меня на выпускной сына. Они уже жаждут с тобой познакомиться.

По-видимому, подобная цепкая хватка помогла отцу сколотить грандиозный бизнес, однако в их отношениях эта тактика не была столь успешна. Такая поспешность казалась картонной.

Мужчина поздоровался с родителями Беста, и какое-то время они обсуждали сыновей, пока Мин пытался понять свои чувства. Отец был здесь ради него самого или ради наследника, которого наконец-то можно привлечь к работе для успеха дела? Любому ребенку, пусть даже самому озлобленному, хотелось бы верить в первое, даже если второе очевиднее. Поэтому он не мог до конца побороть глупую мысль, пропитанную ядом надежды.

– Можете нас сфотографировать? – неожиданно попросил отец родителей Беста, и те охотно согласились. Мину оставалось только встать рядом и попытаться выдавить из себя хотя бы подобие улыбки.

Пропасть между ними чувствовалась даже в расстоянии во время позирования. Другие выпускники свободно обнимали отцов и матерей, а те в ответ их целовали, не заботясь, что дети уже взрослые для подобных проявлений любви. Хотя в родительских глазах ребенок никогда не вырастет для беспокойства и ласк. Таково было тайное представление Мина о семье. И когда-то у него был один хороший родитель, оттого не залатанная дыра последних десяти лет ныла неустанно, неумолимо.

Они с отцом встали одинаково: руки сложены вперед, а их плечи даже не соприкоснулись друг с другом. Мин просто не мог представить, чтобы он вел себя с отцом так же непринужденно, как Бест со своей семьей. Все в его позе, мимике, и даже молчании отдавало натужностью.

Впрочем, в этом моменте таилось и нечто важное. Он показывал, что они семья. Сломленная и маленькая, но семья. Мин мог сколько угодно считать, что ему не повезло, и все же осознавал – существует множество более трагичных вариаций судеб. Да, Равит Вонграт – хладнокровный трудоголик с вечной мерзлотой в глазах, который едва уделял ему время, но все же он был. И позволял многое, помимо главного.

Иногда, отодвигая личные чувства на задний план, Мин пробовал рассмотреть свои отношения с отцом через призму постороннего наблюдателя.