– Я маньяк, Доктор?

Градов нервно хохотнул.

– Ну, почему сразу маньяк… Ты как в анекдоте: доктор, я умру? А как же!

Он посмотрел на Севчика. В последние полчаса что-то в нем неуловимо изменилось. Ушла невидимая преграда, которая всегда, с самого детства, мешала нормальному общению, и приходилось обдумывать каждое слово, прежде чем произнести его вслух. Сейчас перед ним сидел нормальный человек, которого не хотелось обижать, но и жалеть не хотелось. Градов спросил:

– А гормоны не пробовал проверить, то-се?

Севчик отмахнулся.

– Да не в гормонах дело. Я ничего не чувствую… Смотрю со стороны, как на красивую картинку, или некрасивую…

– Да, загадка… Прямо не знаю, что тебе сказать…

Сева засмеялся, и смех у него был другой, не злой.

– Доктор, что ж ты не знаешь ничего, если ты доктор?

– Да непонятно все… Уж если ты сам не понимаешь…

– Мне можно, я не доктор… Может, какие таблетки попринимать?

– Это не ко мне. Мы без таблеток лечим.

– Это правильно. С таблетками каждый может… Одни принял – голубым стал, другие – красно-коричневым. Вот такая гадкая жизнь, Доктор… Сам не живу и другим не даю… От обиды, что сам не живу…

– Если тебя это мучает, Севчик, ты не совсем пропащий. Вот я сюжет видел по телику про девочку. Она дедушку убила и ни капли не раскаивается. Говорит, сам дед виноват, что ее до такой жизни довел…

– Да, молодежь нынче невоспитанная пошла…

Допили ром. Градов нашел в холодильнике бутылку водки подарочного вида. Рядом на полке стояла начатая банка с маринованными помидорами. Градов понюхал, проверил дату. Дата была смазанная, и он решил положиться на удачу. Выпили, Севчик помидоры одобрил. Градов спросил:

– Севчик, а к детям тяги нет?

Тот задумался.

– К детям? Да вроде нет.

– Точно?

– Нее… Не люблю детей. Даже своих не хочу.

– Ну, так это замечательно! Одной проблемой меньше. Надо за это выпить.

Снова выпили, потом закусили. Позвонил Филин:

– Ну, ты где?

Градов напрягся.

– У дедушки.

– Ну, ты, Градов, просто неуемный какой-то! Завидую буквально. Барышня-то хороша?

Градов скосил глаза на Севчика.

– Так, еще какие-нибудь вопросы есть?

– Все, все! Не смею отвлекать. Познакомишь хоть?

– Непременно.

Севчик сказал:

– У меня тут заморочка вышла. Пока делать нечего, решил сюжетец предложить для романа…

– Я смотрю, это сейчас популярно стало…

– А что? Если народ безмозглый, то надо этим пользоваться. Но дело в том, что они даже готовый сюжет расписать не могут. Так испоганили, что узнать невозможно. Прямо не знаю, что делать…

– А что сам не напишешь?

Севчик усмехнулся.

– Э, нет… Я не писатель, я – имитатор. У меня фантазии нет…

– Как же нет, если ты сюжеты придумываешь?

– Да не в сюжете дело… Важно не что, а как… А что сюжеты? Все уже описано до нас: любовь, смерть, предательство… Все повторяют одно и то же, а эффект разный… А вот чем он достигается? Загадка…

– Но ведь не каждый может придумать умный сюжет…

– Не каждый, но ума тут недостаточно. Литература – это не набор умных мыслей, а красота их выражения. Кому интересно читать голые выводы, интересно к ним прийти самому. А вот как заставить задуматься?

Помолчали. Градов сказал:

– Знаешь, я раньше думал, что о любви может писать только женщина, причем детородного возраста, да еще много пережившая. А когда твои переводы почитал, понял, что нет, что не в этом дело…

Севчик засмеялся.

– Так это ж не я, это Лорка. Кстати, тоже сомнительный был товарищ. С женщинами замечен не был. Да и Дали…

– У Дали жена была, Гала. Я читал…

– Мало ли у кого жена была?

– Тоже верно.

Разлили по последней, но водка почему-то не брала. Они уже почти протрезвели, и даже пить больше не хотелось. Севчик спросил:

– А ты почему про бабочку тогда спросил?

Градов рассмеялся.

– О, это долгая история…

– А мы торопимся?

Когда Градову было двенадцать лет, они поехали с родителями на турбазу в Закарпатье. Градов скучал без привычной компании. Потом приехала семья с девочкой примерно его возраста. Кажется, ее звали Маринка. Она была похожа на парня, и внешне и по характеру, и с ней было весело и легко. Но потом она положила на него глаз. Когда он это почувствовал, вся легкость пропала. Он начал прятаться от нее, придумывать разные предлоги, а когда были вместе, приходилось обдумывать каждую фразу, чтобы ненароком не обидеть ее. Она и не обижалась, и от этого он чувствовал себя еще более виноватым. Их родители подружились и однажды затащили Градова в Маринкин домик. Отец сказал, указывая на Градова:

– Вот познакомьтесь, это ваш коллега.

Градов вначале не понял, а потом оказалось, что Маринкин отец коллекционирует бабочек. Его звали Григорий. Отчества Градов не помнил. Он тогда впервые увидел взрослого человека, который ловит бабочек. Григорий спросил:

– Ну что, махаона поймал?

Градов отрицательно помотал головой. В Карпатах он впервые увидел махаона, но поймать его не удавалось. Григорий показал ему свою коллекцию. Она поразила Градова. Бабочки располагались аккуратными рядами в больших стеклянных контейнерах. Все они были приколоты почти невидимыми булавками, и под каждой стояла надпись. На русском и на латыни.

Как раз сегодня Градов поймал какую-то странную бабочку, которую раньше никогда не встречал. Очень хотелось похвастаться. Он сбегал к себе и принес ее. Она как раз засыпала в стеклянной банке и едва шевелила крыльями.

Григорий поглядел на банку, потом на Градова. Сказал:

– А зачем же ты ее булавкой проткнул?

Градов опешил.

– А как же? Она же крыльями будет биться, и от нее ничего не останется.

Григорий покачал головой, и Градов испугался.

– Разве можно живую бабочку прокалывать булавкой?

– Но ее же надо усыпить.

– Для этого есть хлороформ. Когда она заснет, можешь делать с ней все, что хочешь.

Градов растерялся.

– У меня с собой нет… Но она же ничего не чувствует…

Григорий засмеялся.

– Чудак-человек… Как же она не чувствует? Она же живая…