– Ответь, юноша, как тебе удалось улизнуть из Стрекаловского замка? Туда Гросс лично направился и лично, по его словам, тебя зарезал. Только не говори, что маленький был, не помнишь… – последние слова мужик в ярко-голубой рубахе под расписной безрукавкой пропищал как ребенок, – твои опекуны должны были просветить тебя.

– Это князь Яролант из рода Киммингов, – громко, чтобы все слышали, но, конечно, специально для Руса, сообщил Эрлан.

– Сожалею, князь Яролант из рода Киммингов, Карлант забыл подсказать мне, что надо лгать по этому поводу. Мои опекуны вообще считали меня чьим-то бастардом, а я считал их родителями. Они погибли. Удачно, правда? Можно врать что угодно.

Зал взорвался возмущенными речами по-этрусски. Яролант вскочил во весь свой могучий рост и прокричал по-гелински:

– Соратники грусситы! Не нужен нам этот варвар на знамя! – для усиления эффекта выкинул в сторону Руса руку. – Он похож на нас только лицом, и все – больше никаких доказательств! И он только что признался, что он лжец! Нам хватит одних только слухов, скинем узурпатора и соберем вече!

– Трусливый недомерок! – сидя выкрикнул молодой парень неизвестного рода и уперся в Руса вызывающим взором.

Шум усилился, грозя перейти в веселый междусобойчик, – князья начинали спорить друг с другом. Карлант и Эрлан, побледнев, прижались к Русу, норовя защищать его. Леон проскользнул вперед и закрыл друга своим телом, лишь немногим меньшим, чем у большинства этрусков.

– Гросс! – громко крикнул Рус. Услышав имя общего врага, присутствующие замерли. – Гросс, говорю, сейчас от смеха за пузо хватается, – с этими словами отстранил Леона, снова открывшись «высокому собранию».

В светлице повисло напряженное молчание.

– Как я догадался, Карлант рассказал вам о моей клятве, раз не требуете поведать о жизни, и, видимо, сказал о склонности к Призыву, которого не видно, правильно? – после этих слов на мгновенье показал Духов.

Тишина усилилась. Один только жрец едва слышно охнул.

– Понимаю князя. – Рус кивнул в сторону Яроланта. – Думает, мол, нашли у варваров этруска-карлика с хорошими способностями и пропихивают его в будущие цари, а сами будут править за его спиной. Что ж, я вполне допускаю такую возможность и понятия не имею, верна она или ошибочна. – Руса понесло, как незабвенного Остапа. – Ведь какая разница, кто на знамени? Личность не имеет значения. Я, честно говоря, не набиваюсь в цари. Жил себе своей жизнью, никого не трогал, и вдруг на тебе – принц! Да я плевать хотел что на Гросса, что на Грусса! Я с ними незнаком, мне за державу обидно.

Эти слова успокоили начавшийся было подниматься шум после слов «плевать на Грусса».

– Когда я говорил, что мне можно врать что угодно, то озвучил ваши опасения. По моему астральному телу не видна ложь, так ведь? Поэтому решайте сами, поднимать меня на знамя или нет, мне все равно, – хотел уже закончить речь, как вдруг вспомнил. – Да! Скажу еще одно. Когда я впервые вдохнул воздух Этрусии, он показался мне… – замялся, ища определение, – родным (все равно сказал не совсем точно). И я решил для себя сделать все, что в моих силах, чтобы на этой земле воцарился мир, и мне все равно, кто будет править… – хотел добавить: «Хоть гросситы, хоть грусситы», – но вовремя остановился. Все-таки мятежники на одну династию заточены. – Решайте, нужна моя помощь или нет, а я все сказал, – и, скрестив на груди руки, хмуро оглядел собрание.

«Оцеола – вождь апачей», – невольно всплыло в голове (ну, перепутал парень, все детские фильмы про индейцев смешались), и он еле-еле удержался от смеха. От дурного смеха, вызванного волнением. Решалась его судьба, мог и не выйти из терема.

Пауза затягивалась. Прервал ее неожиданно сильным голосом старик:

– Я – Хранитель традиций[22], юноша, мое имя тебе ни о чем не скажет. В тебе слышится горячность молодости, раз утверждаешь, что тебе все равно, кто будет править нашей многострадальной землей. Ты отдаешь себе отчет, что не выйдешь отсюда, если окажется, что ты шпион Гросса?

А не заржал Рус по одной простой причине: в его время в «Что? Где? Когда?» еще не было «хранителя традиций».

– Вполне, – согласился Рус.

«Нет, попробую продержаться, пока создаю «яму». Или уже начать? Черт! Леон, Эрлан!.. Сот вляпался… – и принялся мысленно строить пути отхода к ближайшему лесу, до которого было около полустадия. – Придется повертеться, отбивая стрелы… «пыльная стена»… жаль, «пулемет» не закончил…»

– Фридлант, тебе слово, пора, – сказал старик, и все ахнули.

Жрец поднялся и откинул капюшон. Открылось худое морщинистое лицо, длинные седые волосы, перетянутые кожаным ободком и пронзительный взгляд, который пробрал Руса до кончиков ногтей.

– Я верховный жрец Главного храма Фрегора, столицы благословенной Этрусии, – представился он. – Подойди ко мне… юноша, – явно думал, как назвать Руса. – Положи ладонь на навершие посоха, – с этими словами с силой стукнул старой, гладко отполированной деревяшкой об пол, и сухая палка погрузилась в лиственничную доску на несколько пальцев.

Рус осторожно опустил руку на стеклянный шар. Тело мгновенно пронзили миллионы мельчайших щупалец. Это отдаленно напоминало лоосскую проверку на архейство, но сейчас исследовалась не столько кровь, сколько вся его сущность в комплексе. Невообразимо больно! Рус невольно наморщился и схватился за грудь. Как ему удалось устоять на ватных ногах – одному Богу известно. В смысле, нашему, земному. Наконец щупальца пропали, и жрец сразу объявил:

– У него чистая кровь наследника Френома… – немного подумал, словно специально выдерживая интригующую паузу, – тишину нарушала только громко жужжащая муха. – Со стороны Грусса.

Вздох облегчения пронесся по залу подобно осеннему шторму. Выдохнули и Эрлан с Карлантом. Леон не вздыхал и не выдыхал, он продолжал зорко поглядывать на гостей.

– Юноша, – жрец нагнулся к самому уху Руса и шептал очень тихо, – когда здесь закончится обсуждение смертоубийства действующего государя, подойди ко мне. Я буду ждать тебя в соседней комнате, Карлант покажет, – сказал и сразу удалился, легко выдернув посох из пола. Ямка затянулась.

– …принц …принц! – Возгласы слышались со всех сторон. Половина заговорщиков улыбалась, половина хмурилась. В числе последних, кто бы сомневался, были Яролант и юнец, обозвавший Руса трусом.

– Рус, племянник. – Надменная женщина встала и протянула руки. – Подойди, обними тетушку Юланту.

Рус нехотя подчинился. Обнял женщину и уперся затылком в ее щеку. Это она еще склонила голову. Тетя была высокой даже по меркам этрусских женщин.