просто еще один способ бороться. И выжить. Я усвоила, что терпение – это значит угождать кому-то и ждать момента, когда утихнет буря. И все для того, чтобы сохранить мир. Приходилось постоянно оттачивать свои реакции, мысли и чувства ради усмирения тирана и смягчения наказания.

Сперва я поняла, что мой гнев небезопасен, затем, что он иррационален. А в итоге пришла к тому, что он ошибочен. Я всегда была не права.

Да к черту все!

Будь проклят мой разум, который извратили по чужому представлению.

Насилие окрашено в серые тона. Некоторые из них темнее и сильнее бросаются в глаза. А какие-то я, вероятно, просто еще не заметила. Мое исцеление не случится за одну ночь.

Но… теперь я свободна. Поистине свободна. Впервые за двадцать лет мне представилась возможность решать, кем я хочу стать и как к этому прийти. И я не желаю тратить свое время на него. Я хочу раз и навсегда порвать с его влиянием.

Если я научусь использовать свой гнев, и он подстегнет меня идти дальше, а не оборачиваться на прошлое, то я крепко схвачусь за эту эмоцию.

Когда я смотрю на Слейда, то вижу, что он, похоже, разделяет мою решимость.

– Я правда хочу, чтобы ты научил меня пользоваться своим гневом, – говорю я. – Но истина заключается в том, что мое золото по-прежнему ведет себя неправильно. – Пожав плечами, я смотрю на свои руки. – Я могу представить, как пользуюсь золотом, поддавшись своей фейской сущности, но не могу так к ней взывать. В этой форме я не владею своей силой. А теперь у меня вообще не получается.

Когда приходилось пользоваться магией, я не прикладывала особых усилий. Вообще-то все было с точностью до наоборот. Мне как раз нужно было вести себя осторожнее и стараться, чтобы золото не изливалось потоком.

Когда я дала себе волю в той бальной зале, могла случиться настоящая катастрофа. Повезло, что меня остановил Слейд. Иначе я могла погубить его, Гнев или Дигби. Золото могло захватить замок и город, убить невинных.

– Моей магии нельзя доверять. И мне тоже, – наконец я произношу вслух слова, что вертелись у меня на языке, вынуждая снова и снова их проглатывать.

Слейд хмурится.

– Ты даешь себе волю, защищаясь, а твоя магия раскрывается с другой стороны, которую раньше ты не могла применять. В том нет ничего плохого, Аурен.

Не понимаю, как он может говорить такие слова. С другой стороны, Слейд и сам травит людей гнилью. Наверное, не мне судить, чем добро отличается от зла.

– И все равно я ничего не позолотила, – говорю я, теребя ниточку на чулках. – Ни одного предмета с тех пор, как проснулась. Моя сила всегда проявлялась невольно. Всегда. С восходом солнца золото просыпается, хочу я того или нет. Но с тех пор, как я пришла в себя… ничего не происходит.

Он на миг задумывается, обводя меня взглядом.

– Твоя аура кажется сильной. Но физическая магия, как у нас, может быть капризной. Вот почему так важны тренировки.

– Мне кажется, моя магия сломалась, – с трудом признаюсь я. – Думаю, той ночью, когда я сорвалась и моя фейская суть вышла на передний план, я каким-то образом призвала золото и сделала что-то не так. Я ее испортила, и теперь она проявляется иначе. Во всяком случае, если не обращаюсь к своей фейской сути, – а я не могу больше так срываться. Ведь то, что я натворила…

У меня срывается голос. Язык пересыхает от мучающих меня воспоминаний.

Я вижу обрывки воспоминаний: силу, которую призвала; то, что уничтожила, и людей, которых убила. Я все еще слышу их крики. И все из-за меня, из-за моей потери контроля.

Посмотри, что ты натворила.

В голове внезапно звучит голос, напоминающий пронзительный свист. Его зубы вгрызаются в меня, а по ушам бьет оглушительный рев.

Посмотри, что ты натворила.

Я отшатываюсь от него так, словно говорящий это человек стоит напротив, а не звучит у меня в голове.

– Аурен? – Я устремляю взгляд на Слейда, на морщинку между его бровями. – Что сейчас произошло? Где ты была?

– Ничего. Нигде.

Он прищуривает глаза. Смотрит. Наблюдает за мной и заглядывает в мою душу и голову, где кружатся эти воспоминания.

– Понимаю.

Мои плечи напрягаются.

– Что ты понимаешь?

Рип наклоняется вперед.

– Знаешь, что я думаю? – говорит он вместо ответа. – Я думаю, ты уже объяснила, почему твое золото проявляется иначе.

– О чем ты?

– Ты сказала, что ни тебе, ни твоему золоту нельзя доверять.

– Это так.

Он поднимает палец и показывает на меня.

– И это все объясняет. Потому что наши эмоции связаны с нашей силой, Аурен. В том числе и страх перед нашей магией.

Пульс становится чаще. Может, мне кажется, но клянусь, он опускает взгляд на пульсирующую вену у меня на шее и тем самым подмечает мое волнение.

– Ты боишься того, что натворила в Рэнхолде, – говорит Слейд. Мое сердце бьется о ребра, и я забываю моргать.

– Конечно, боюсь.

Он наклоняется ближе, и мне хочется отодвинуться, хочется поднести руку к лицу и закрыться от его проницательности.

Внезапной волной во мне вздымается желание защититься.

– Я не должна была использовать золото подобным образом, но я это сделала и из-за этого убила людей. Я потеряла контроль.

– Ты не просто боишься того, что сделала той ночью. Ты боишься своего золота, не так ли?

Этот вопрос бьет наотмашь. Слейду даже не нужен мой ответ.

– Ты не можешь бояться своей силы, Аурен. Я знаю, тебе приходилось прятаться и подавлять ее всю жизнь, но…

– Раньше я вообще собой не управляла, а теперь должна беспокоиться о том, что превращусь в фейского зверя? Чтобы потерять возможность передохнуть ночью? – Я насмешливо хмыкаю и вздыхаю. – Я должна ее бояться, Рип. Потому что, когда теряю контроль, как тогда, в Рэнхолде, и как в…

Я захлопываю рот, широко раскрыв глаза.

Слейд наклоняет голову.

– Как где?

Нет.

Не хочу об этом думать.

Я всегда запрещала себе думать об этом.

– Аурен, ты уже теряла раньше контроль? – тихо спрашивает он.

Я сжимаю челюсть. В глаза бьет безудержный жар.

– Не хочу об этом говорить, – говорю я и вскакиваю на ноги. – Он не имеет к этому никакого отношения.

Я и трех шагов сделать не успеваю, как Слейд оказывается рядом. Он хватает меня за руку и поворачивает к себе. И я ненавижу волнение в его лице, потому что от этого мне становится только хуже.

– Моя магия просто сломалась. Вот и все, – упрямо говорю я.