Я услышала, как она зовет меня по имени скрипучим голосом. Услышала в нем страх, который меня подстегнул, сделал сильнее и заставил встряхнуться. От ее страха кончики пальцев заныли, стали гореть, а потом кровоточить.

Я почувствовала, как по моим ладоням течет жидкость, но почти не обратила внимания на горячую кровь, сочащуюся из пальцев.

В этот момент Милли подбиралась все ближе, а мужчина замахнулся ногой, чтобы нанести мне сокрушительный удар. Но я оказалась быстрее, поэтому, зарычав как зверь, бросилась на него и вцепилась окровавленными пальцами в его лицо.

Милли он не обидит. Я не позволю ему заявляться к ней в дом, воровать заработанные усердным трудом монеты и причинять нам боль.

Когда я набросилась на него, мужчина споткнулся, попытался меня скинуть, но я ударила его по голове и толкнула. Кровь на моих ладонях размазалась и хлынула потоком, но я так обезумела, что даже не поразилась этому.

А затем его рык стал клокочущим звуком. Он убрал рыскающие пальцы с моего тела и вцепился себе в лицо.

Скользкая кровь, льющаяся с моих рук, заставила меня ослабить хватку, и я упала на пол, но ноги тоже были мокрыми, словно я вдруг оказалась в луже собственной крови. Или его крови? Но мы лишь обменялись несколькими ударами и царапинами – тогда откуда здесь столько крови? Пошел дождь? Крыша стала протекать? Но почему так тепло? Почему так жжет?

В исступлении я не смогла придумать объяснений, но в воздухе стоял металлический запах крови, а жидкость была теплой. Очень теплой.

Милли влетела в комнату с широко открытыми глазами, судорожно сжимая трость в качестве оружия. Она подняла ее, собираясь нанести удар, но резко остановилась, окинув мужчину внимательным взглядом.

– Фелтон?

– Ты его знаешь? – спросила я, но мой голос звучал как-то странно. Я чувствовала себя странно.

– Это мой брат. Приходит каждые несколько месяцев. Что…

Мужчина издал сдавленный звук, а затем упал коленями на пол. От удара послышался всплеск. Я отпрянула, когда что-то брызнуло мне на лицо.

– Фелтон! – вскрикнула Милли, и я поняла. Поняла, что совершила ошибку. Поняла по тому, как она повернулась, поспешила прочь, прихрамывая, а затем вернулась, держа в руке фонарь, чтобы посветить в комнате.

Когда свет проник в комнату, я не могла осмыслить случившееся.

Все вокруг было пропитано янтарным оттенком. Сияние фонаря. Мужчина стоял на коленях, хватаясь за горло и издавая самые тревожащие звуки. Но на нем не было красных пятен. На полу не было луж от дождя. Кончики моих пальцев не кровоточили. Я чувствовала не металлическое тепло крови.

Это было… золото.

Милли закрыла рот рукой и уронила трость на пол. У нее на лице был ужас.

– Фелтон!

Когда он издал еще один булькающий звук, у нее вырвался крик, а я вытаращила глаза, увидев, как она поднесла фонарь к его лицу, по которому стекало жидкое золото к самому рту. Он пытался откашляться, когда жидкость добралась до горла, попытался стащить с шеи вязкую жидкость, которая его душила и сдавливала.

– Что ты натворила? – крикнула Милли и перевела взгляд с меня на него. – Что ты натворила?

Еще минуту он боролся с золотом, а потом рухнул на пол.

Милли взвыла.

Она поползла вперед, но упала на скользком полу. Я наклонилась к ней, чтобы перехватить.

Не стоило этого делать, потому что, как только я схватила ее за плечи, золото побежало и по ее телу. Оно намеренно и сознательно захватывало тело Милли, пачкало ее одежду, покрывало пятнами кожу и скапливалось во рту.

Она даже не смогла бороться с ним, как этот мужчина. А я стояла и в потрясении смотрела, как это ужасное золото так жестоко напало на единственного человека, которого я любила.

Я попыталась оттолкнуть его. Попыталась вцепиться в золото там, где оно попадало ей в рот и стекало по шее, но от этого становилось только хуже. С моих ладоней потекло еще больше золота, обрушиваясь на Милли враждебным ливнем, и я отдернула руки. Я уставилась на них, смотря, как по ним стекают блестящие капли, и не могла этому помешать.

Что ты натворила?

Из груди пыталось вырваться отрицание, но когда я встала перед Милли на колени, то увидела только широко раскрытый белесый глаз, увидела, как золото прижимает их с братом к полу…

И вот тогда меня захлестнула паника.

Царапая пол ногтями, я поскользнулась на влажной плитке и побежала. Закричала. Просила помочь, чтобы хоть кто-нибудь в этой деревне излечил ее, чтобы все это превратилось в кошмар, несмотря на то, что на горизонте показалось жаркое солнце.

Но когда я закричала, когда выбежала из ее дома во двор, золото последовало за мной. Оно бежало за мной, кусая за пятки, как дикая собака.

Первый человек, выбежавший на мои крики, остановился как вкопанный, бросив на меня один-единственный взгляд. Спотыкаясь, я бросилась к нему, вцепилась ему в руки, умоляя помочь, пока по щекам текли золотые слезы.

Не стоило к нему прикасаться. Не стоило его хватать. Потому что золото набросилось и на этого человека. Он упал, как и Милли с Фелтоном. Рухнул к моим ногам и умер у меня на глазах от одного моего прикосновения.

Деревня заполнилась криками. Из домов выбежали люди. Я дрожала, плакала, кричала, а проклятие накатывало на меня волнами, разливаясь у ног, изливаясь из рук.

– Она проклята! Она пришла, чтобы проклясть нас!

– Нам нужно ее сжечь!

Нет, нет, нет.

Я горела под этим непрекращающимся золотым потоком, а Милли…

Когда ко мне подбежали мужчины с зажженными факелами, я поняла, что они убьют меня. Я знала, что заслужила смерть. Но мне было нужно, чтобы они посмотрели. Они нужны мне, чтобы помочь Милли.

– Пожалуйста, пожалуйста.

Они бросились на меня, глаза их горели огнем, пламя отражалось от собравшегося вокруг меня золота. Почувствовав прилив страха, я попыталась повернуться и убежать.

Но мое проклятие этого не позволило.

Оно вырвалось из меня, хлынуло из дома Милли, потекло по улице как внезапное наводнение, поглотив деревню.

Совсем скоро золото затопило дома. Оно влетало в двери, окна и капало с крыш. Воздух сотрясали крики. А потом сдавленное бульканье и топот резко прекратились.

Чтобы убить целую деревню, мне понадобилось совсем немного времени.

Я застыла, стоя коленями на расплавившейся дороге, и смотрела на учиненные мной разрушения. У моих ног растеклась лужа, а вся деревня была покрыта пятнами, с домов стекало золото.

Меня осуждало пламя валяющихся на земле факелов. Восходящее солнце жарило обвинительными лучами.

Что ты