Все вздохнули с облегчением и тоже рассмеялись, а после ответа Питера кто-то поспешил сменить тему.

– Нет, я не потерял штаны, дедушка, – сказал Питер с улыбкой, и на этом разговор завершился.

Его родители осознали, насколько лучше он стал себя чувствовать, раз сумел справиться с такой неловкой ситуацией.

Несколько раз Питер звонил Анне, и они с удовольствием общались друг с другом, хотя в их беседах отсутствовала всякая романтика, и они не говорили о Бене. Но Питеру было приятно слышать ее голос, и она всякий раз справлялась о Майке. Питер все еще продолжал общаться с Гвен, а через три недели после Дня благодарения он сообщил ей, что хочет слетать в Нью-Йорк на пару дней и взять с собой Майка. Гвен была очень удивлена и спросила, зачем он решил туда поехать.

– Повидаться с Анной, – тихо ответил Питер.

– Чтобы возобновить ваши романтические отношения?

Учитывая все, что он говорил, это показалось ей удивительным. Хотя все было возможно и ничего не было запрещено, кроме самобичевания.

– Нет, но мы очень странно расстались. Мы больше не были ни друзьями, ни влюбленными. Мы были так ошеломлены и сбиты с толку всем, что случилось. Просто я хочу увидеть ее и снова стать с ней друзьями.

Гвен этот план показался хорошим, и она постаралась рассеять тревогу его родителей. Они были в панике. Что, если у него будет рецидив в Нью-Йорке? Или в самолете?

– С ним ничего не случится, – заверила их Гвен. – Возможно, он испытает некоторый стресс, даже довольно сильный, но я думаю, что он теперь сможет с этим справиться. А встреча с Анной, возможно, поможет ему перелистнуть страницу, чтобы начать с нового листа. Она была Бену как сестра.

А во время следующего сеанса Гвен спросила Питера, не хочет ли он посмотреть на тот дом, в котором они жили, или на ту улицу, или на то место, где погиб Бен. Но Питер отчаянно затряс головой.

– Я не хочу никогда больше видеть ни тот дом, ни ту улицу. Я не могу, – задохнулся он.

– Ты и не обязан это делать. Я просто хотела знать, что у тебя на уме. Тебе не обязательно когда-либо возвращаться туда.

И она очень надеялась, что так и будет.

– Я хочу лишь одного – повидать Анну, а потом вернуться домой. Она сказала, что, если я хочу, могу переночевать у них. Мы были друзьями до того, как между нами начался роман.

– А ты собираешься повидаться с родителями Бена? – спросила Гвен, и Питер смутился, а в глазах его появилось виноватое выражение.

– А вы считаете, что я должен? Я не собирался. Я думаю, это было бы слишком тяжело. Я просто хочу увидеться с Анной.

– Вот и отлично. Ты не обязан видеться с ними. И я тоже считаю, что это будет слишком тяжело для тебя.

Питер, казалось, испытал облегчение, и Гвен сказала, что одобряет его план. А когда он попросил ее, она дала ему письмо, написанное на ее фирменном бланке, в котором говорилось, что он является жертвой урагана «Офелия», в настоящий момент страдает от посттравматического стрессового расстройства и как часть терапии его черный лабрадор должен сопровождать его повсюду в качестве собаки психологической поддержки. Она подписала письмо и вручила его Питеру, который просиял и поднял вверх большой палец, на что Гвен рассмеялась.

– Ура! – громко воскликнул он.

С этим письмом он мог взять Майка с собой в салон, а не помещать его в грузовой отсек, чего он в любом случае не стал бы делать. Он лучше оставил бы его со своими родителями. Но теперь он был в восторге оттого, что может взять его с собой.

Несколько дней спустя родители Питера отвезли его в аэропорт вместе с собакой. К тому моменту, как его самолет поднялся в воздух, они уже были в панике. И всю дорогу домой они уговаривали друг друга, что с ним все будет в порядке. На стойке регистрации Питер предъявил написанное Гвен письмо. Служитель аэропорта внимательно прочитал письмо, посмотрел на Питера, потом на собаку, кивнул и пропустил их на посадку, вернув ему письмо, которое должно было понадобиться ему на обратном пути.

В аэропорту Ла Гардиа Питер взял такси и поехал к Анне. Она уже ждала его и, так же как и он, сильно нервничала. Ни один из них не знал, чего ожидать. Гвен сказала ему, чтобы он сохранял объективность и просто позволил событиям идти своим чередом. И он мог позвонить ей, если ему станет слишком тяжело. В его мобильном телефоне был записан ее номер, и Питер несколько раз уже звонил ей, когда ему приходилось трудно, большей частью в самом начале лечения. И они оба чувствовали, что теперь он пошел на поправку.

Открыв дверь, Анна сразу же бросилась ему на шею, а спустя минуту они уже оба плакали и смеялись, счастливые оттого, что видят друг друга. Майк восторженно лаял, а мать Анны вышла из своей комнаты и тоже обняла Питера. Питер считал, что потерял двух друзей – Бена и Анну. Но теперь Анна снова была с ним.

– Ты выглядишь великолепно, – сказала Элизабет, радуясь встрече.

Он был замечательным парнем, и она всегда любила его.

– Одно время я потерял много волос, – пожав плечами, сказал Питер. – Но сейчас я снова в порядке.

Он чувствовал себя так, словно лишился тогда не только волос, но и рассудка, но не стал говорить Анне об этом. Ей не нужно было об этом знать. И Гвен заверила его, что все, что он чувствовал, было нормальным, учитывая все, через что ему пришлось пройти.

– Чем ты хочешь заняться? – спросила Анна.

И под влиянием момента Питер сказал, что хочет посмотреть на украшенную рождественскую елку возле Рокфеллеровского центра. Он когда-то в раннем детстве видел ее с родителями, и теперь ему захотелось пойти туда с Анной.

Они оставили Майка с матерью Анны и взяли такси. Они долго с восхищением стояли у огромного дерева, украшенного игрушками и фонариками, а потом, перевесившись через ограду, наблюдали за катающимися на коньках. Анна предложила зайти в церковь Святого Патрика и поставить свечу в память о Бене. Это был первый раз, когда они помянули его имя, и Питер согласился. Они зажгли свечу, помолились, а потом вышли из церкви и пешком направились к дому Анны. По дороге они купили суши навынос и стали обсуждать свои планы на будущее.

– Ты думаешь вернуться в университет? – спросила Анна.

Ее родители оставили их вдвоем, и они проговорили весь день. И Питер наконец признался ей, что проходит лечение, и сказал, что чувствует себя лучше. Анна тоже посещала психотерапевта. Но в ее случае это был не комплекс вины, а травма от потери близкого человека. Хотя она и считала себя виноватой в том, что не «заставила» друзей переехать вместе с ней в безопасное место. Но ее психотерапевт сказал, что она не могла «заставить» кого-либо делать то, чего им не хотелось. Это было то же, что говорила Питеру Гвен.

– Не знаю, – сказал Питер по поводу университета. – Может быть. Я еще не уверен.

Ему было приятно снова попасть в Нью-Йорк, и он любил этот город, но знал, что не хочет возвращаться в университет. Без Бена ему будет тяжело находиться там, и располагался университет слишком близко к тому месту, где все произошло.