– Но, возможно, я перееду сюда жить после окончания обучения.

– Я хочу поехать в Лос-Анджелес обучаться актерскому мастерству, – твердо сказала Анна.

Она говорила это уже в течение двух лет. А теперь она собиралась окончить факультет английского языка в университете Барнард.

– Ты сможешь приехать навестить меня, когда я снимусь в своем первом фильме, – сказала она с улыбкой.

Они ни словом не обмолвились о продолжении их романа, и было очевидно, что ни один из них этого продолжения не хочет. Они хотели быть просто друзьями. И в некотором роде Питер мог теперь заменить ей Бена, который был ей почти как брат. Это была роль, к которой он стремился, и она тоже хотела стать его сестрой. Их время ухаживания осталось позади. Слишком многое случилось с тех пор, и они потеряли человека, которого любили. Это убило романтику в их отношениях, но укрепило любовь друг к другу.

Они проговорили до трех часов ночи, а потом уснули, лежа на полу в библиотеке в спальных мешках и держась за руки. А на следующее утро, после завтрака, который приготовила Элизабет, Анна отвезла Питера в аэропорт.

– Я так рада, что ты приехал, – сказала она, когда он на прощание обнял ее и прижал к себе.

– Я всегда буду любить тебя, Анна, – сказал Питер со слезами на глазах. – Как Бен. Я не такой хороший парень, каким был он, но я буду очень стараться.

– Я тоже люблю тебя, – сказала Анна, и они оба расплакались.

У них теперь было нечто большее, чем роман. Они были друзьями. На всю жизнь.

– Приезжай ко мне в Чикаго.

– Может быть, после Рождества, – пообещала она.

– Мы сможем покататься на лыжах. И я покажу тебе окрестности.

Анна кивнула, и они снова обнялись. А потом Питер предъявил служителям письмо о том, что Майк является собакой психологической поддержки, и прошел через рамку металлодетектора, отчаянно маша рукой Анне. И они, как маленькие дети, обменялись воздушными поцелуями.

– Я люблю тебя! – прокричала Анна достаточно громко, чтобы он мог услышать ее. И ее не заботило, что могут подумать окружающие.

– Я тоже тебя люблю, – крикнул Питер, а Майк залаял.

И оба они чувствовали, что Бен рядом с ними, и знали, что навсегда останутся тремя мушкетерами.

Отец Питера встречал его в аэропорту в Чикаго. Питер пока еще не садился за руль, но теперь он уже снова хотел водить машину и чувствовал себя готовым к этому. Он собирался поговорить об этом с Гвен, когда увидит ее.

– Как прошел полет? – поинтересовался его отец, потому что спросить об этом было безопаснее, чем о визите в Нью-Йорк.

Но он видел, что Питер пребывает в состоянии эйфории, и подумал, что они с Анной, возможно, возобновили свои романтические отношения. Он не понимал, что дружеская связь, которую они установили между собой, были намного лучше для них.

– Все было чудесно, – сказал Питер, имея в виду свой визит, а не перелет. – Мы ходили смотреть рождественскую елку в Рокфеллеровском центре.

Он не стал упоминать то, что они зашли в церковь Святого Патрика, поставили там свечу и помолились за Бена.

Его отец улыбнулся.

– Мы как-то водили тебя туда, когда тебе было около пяти лет. Возможно, ты и не помнишь об этом. Тебе там очень понравилось, и ты не хотел уходить.

– Конечно, я помню, папа. Поэтому мы и пошли туда. Я хотел снова увидеть все это. И мне до сих пор это очень нравится.

Питер сиял и вел себя так, словно снова стал беззаботным ребенком. Поездка в Нью-Йорк пошла ему на пользу.

А по дороге домой он сказал отцу, что хочет перевестись в Северо-Западный университет.

– Я хочу пожить здесь, пока не окончу университет. Возможно, потом я вернусь в Нью-Йорк, чтобы поступить в аспирантуру, – сказал Питер, глядя в окно.

Его отец посмотрел на него и улыбнулся. Волосы Питера окончательно отросли и снова были густыми и пышными.

– Мне кажется, это хороший план, – тихо заметил Джон Холбрук.

Когда они приехали домой, он обнял жену и долго держал ее в объятиях, а слезы катились по его щекам.

– С ним все будет в порядке, – сказал он об их единственном ребенке, когда Питер направился на второй этаж в сопровождении Майка.

Он снова чувствовал себя здоровым, хотя, может быть, небольшие шрамы и останутся. Это был трудный путь, но он нашел свою дорогу назад.

Элен и Боб ухитрились успеть поужинать дважды до того, как началась предпраздничная суматоха. И они обсудили благотворительный вечер для пострадавших от урагана. Они оба изъявили желание войти в организационный комитет, как и Джим с Грейс.

Элен хотела пойти по магазинам за рождественскими подарками, хотя список тех, кому она собиралась купить подарки, в этом году был у нее очень коротким. Ее мать, Филиппа и Элис вместе с большими бонусами для них и для всех ее лондонских сотрудников. Ей больше не нужно было искать что-нибудь особенное для Джорджа или для их лондонских друзей. И она хотела найти приятный подарок для Джима в благодарность за то, что он приютил их во время урагана. И какой-нибудь небольшой презент для Боба, если ей удастся найти что-нибудь, что ему понравится.

Ее мать, похоже, была постоянно занята на совещаниях, а все свободное время проводила с Джимом. Ее личная жизнь стала заметно насыщенней, и Грейс наслаждалась этим. Джим возил ее в Сент-Барт на Новый год, и это было «как Майами, только лучше», как она сказала дочери, и Элен рассмеялась. Они явно наслаждались своим романом, и, как сказал Боб, «почему бы и нет?». Боб помог Элен купить елку и нарядить ее. Внезапно она полностью погрузилась в атмосферу рождественского праздника, несмотря на все, что случилось в этом году. И им нравилось проводить время вместе. Кроме праздничных ужинов, они посетили филармонию и театр и с удовольствием подолгу беседовали друг с другом. А когда она заинтересовалась этим, Боб пригласил ее присоединиться к нему на телешоу, где у него брали интервью. Он казался уставшим от подобных мероприятий, но Элен сочла это очень интересным и с любопытством наблюдала за ним из зеленой комнаты в студии «Тудей Шоу». Боб готовился к приезду своих детей и собирался отправиться с ними кататься на лыжах на несколько дней, но он хотел, чтобы перед этим Элен поужинала с ними, и она с нетерпением ждала этой встречи. В разговорах о них они коснулись темы, которая очень занимала Боба, но которую до сих пор он не решался поднять. Но однажды вечером, после пары бокалов вина, он все-таки отважился.

– Я так понял, что вы с мужем решили не рассматривать вопрос усыновления, – осторожно заметил он.

Элен рассказала ему о своих неудачах с ЭКО и о том, что она никогда не сможет родить ребенка.

– Это шло вразрез со всеми его идеями о чистоте рода и наследовании. Он не хотел иметь ребенка, который на самом деле был не его, и я в некотором роде была с ним согласна. Не знаю, он ли так на меня повлиял, но он всегда говорил о рисках усыновления и был против суррогатного материнства, так что мы эти возможности даже не рассматривали. Усыновление казалось и мне рискованным делом, принимая во внимание все рассказы о детях, родившихся у наркоманов, и то, что вы не всегда знаете все о приемных детях.