закашлял – сухо и натужно. Барон поднялся. Нашёл мешковину, растёр коню ноги. Потом улёгся, чтобы забыться в беспокойном сне.

Утро не принесло покоя. Было понятно, что любимец болен. Шерсть потеряла свой блеск и взъерошилась. В уголках глаз появился гной, из ноздрей текла вязкая слизь. Он тяжело фыркал, будто сморкался. Отказался есть тёплый овёс.

Барон насыпал в ведро травяной сбор, налил кипятка, скипидара, ментолового масла, эвкалипта. Роджер терпеливо сносил ингаляцию, дыша целебным паром сквозь холщовую трубу, привязанную к морде так, чтобы пар не попадал в глаза.

Затем Анри накрыл друга горячей мешковиной, обвязав полиэтиленом. Через час снял компресс и укутал сухой попоной.

Вышел в сад. На безоблачном небе стыла прозрачная синева. Западный ветер гнал с моря холодную стужу. Солнце холодно поблескивало сквозь игольчатые лапы сосен. С ужасом услышал, как из конюшни донёсся сиплый лошадиный кашель.

К обеду поставил другу горчичники. Если не станет лучше, придётся колоть антибиотики. Но Анри понимал, что всё бесполезно. В стойле появился дух смерти. Единственное, что могло спасти Роджера, – поступить с Софией так, как хочет мироздание. Но как? Колесо рулетки уже вертится…

Он обнял друга и отправился в кабинет.

Адель вот-вот должна была появиться.

София вернулась с прогулки и теперь сидела в кресле, читала. Она показалась трогательной и по-детски незащищенной. Не повезло девочке оказаться в центре могучих сил, которые борются между собой.

Он сосредоточился и в необъятном море чужих разумов отыскал беспокойный мозг Адель. Она уже шла по набережной. Как всегда, раздражённая. Её мозг просто благоухал смертью.

Анри вспомнил тяжелое дыхание Роджера и его помутневшие зрачки. Вспомнил бешеную пляску таинственных букв. Непонятно кто шантажирует его жизнью любимца. Что же делать? Убить нельзя спасти. Где ставить запятую?

Наконец он решился. Чем запутанней ситуация, тем больше вариантов, что противники загрызут друг друга, да в суматохе забудут про мелкую сошку вроде него и его коня.

Анри переключил экран на уличные камеры. Вот как раз полицейский вальяжно прогуливается по дорожке. Подключился к его сознанию. Мир в глазах на мгновение расфокусировался, затем вновь пробрёл чёткость. Перед глазами были плитки дорожки и носы чёрных, тщательно вычищенных ботинок.

До конца дежурства остался час. Семьсот неторопливых шагов в одну сторону, семьсот – в другую. И так два раза. Потом он придёт домой. Разуется, кинет пропотевшие носки в корзину. Босиком пройдёт к холодильнику и достанет две бутылки пива. Нет друзей лучше. Они молчат и слушают. Ляжет на диван, накроет зудящие ступни тёплым пледом, включит телевизор и будет смотреть канал моды. Там ходят полуголые девчонки. Туда-сюда, туда-сюда, крутят тощими бёдрами, и с ними тоже не надо разговаривать.

От озера, покачивающегося прямо за клумбой, шёл свежий, даже слишком, ветерок.

Он поднял глаза. Редкие прохожие гуляли, дружно повернув голову в сторону воды, словно кто-то отдал им приказ. Ныло левое плечо. Привычно тянуло низ живота. Развернулся и побрёл по набившему оскомину до боли знакомому маршруту к вожделенному домику с белым писсуаром и голубой пластиковой решеткой на дне. Зов туалета, как вызов к начальству, хочешь не хочешь, а идти надо.

И вдруг в голове что-то тревожно заныло. Он обернулся и сразу увидел её. Невысокая черноволосая женщина выделялась из толпы. Она не гуляла, а решительно шла. И этим отличалась от других. Может быть, опаздывает на свидание? Но что-то в голове шептало: «Она опасна!» Одета скромно: тёмные брюки, серая куртка, кроссовки. Явно не для романтической встречи. Но и не для пробежки вдоль озера. Движения уверенные. Даже слишком. Смотрит на номер дома. Вроде бы ничего особенного. Просто собралась в гости к подруге. Но не знает, где та живёт? Странно. И тут в голове что-то словно заорало: «Она террористка. Вооружена. Срочно вызывай подкрепление и задерживай».

Полицейский остановился. Почему он так решил? Интуиция? Предчувствие? Вот то, о чём твердил начальник: «Хороший полицейский, как экстрасенс, чует преступника внутренним зрением».

Он судорожно вглядывался в приближающуюся незнакомку, теребя рацию. Ерунда! Придёт же такое в голову. Какой из него экстрасенс! Почему мир устроен так, что проблемы подкрадываются именно тогда, когда их меньше всего ждёшь? Посмотрел на дешёвые потрепанные часы на полинявшем металлическом браслете. Давно пора поменять. Стекло совсем мутное. До конца смены сорок семь минут. Проклятая жизнь…

Но беспокойная мысль, без спроса ворвавшаяся в голову, продолжала хулиганить: «Не раздумывай. Времени в обрез».

Неожиданно полицейский резво пошёл в противоположную сторону. Он отчаянно сопротивлялся: «Только этого не хватало. Самому нарываться на неприятности. Есть специальные подразделения. У них и зарплата другая. А он простой патрульный…»

«Стой!»

Барон послал приказ мышцам мужчины прекратить движение. В результате полицейский запутался в ногах и принялся оседать на подгибающихся коленях.

В его голове бушевал шторм мыслей: «Два года до пенсии… Какие террористы? Насмотрелся сериалов. Думай о себе. Мочевой пузырь переполнен. Вот в прошлом году Николя остановил мужика со свёртком на плече. И где теперь этот храбрец? На кладбище, там много героев. Чем громче крякаешь, тем вернее попадут. Иди давай! Шагай быстрее, пока не намочил брюки…»

«Назад!» – командовал Анри.

Барон уверенно перехватил контроль над телом и заставил мужчину развернуться. Одна рука дотянулась до кобуры и пыталась расстегнуть её, другая наконец включила рацию, но губы не слушались. И мужчина вдруг начал икать.

В этот момент таинственная террористка приблизилась. Анри узнал Адель. Полицейский увидел её глаза. В них отражалось звёздное небо над свежей кладбищенской могилой с венками от товарищей по отделу: «Дорогому герою», «Скромному труженику», «Отважному патрульному»…

Он заговорил, проглатывая икоту:

- Добрый вечер, мадам.

- Здравствуйте, месье.

- И-извините, что беспокою. Но в-войдите в моё положение. Дежурство уже заканчивается. Не могли бы вы подождать лишь пятьдесят минут. Очень вас прошу.

- Не понимаю, о чём вы говорите. Вы полицейский? – спросила Адель.

- Ик. Да, мадам. Пожалейте меня, пожалуйста. У меня простатит и холестерин зашкаливает. И мне надо в туалет… Хотя, извините, уже не надо.

- Всё так плохо?

- Хуже не бывает, – подтвердил мужчина, с ужасом глядя, как женщина что-то достаёт из внутреннего кармана плаща.

Женщина с сомнением протянула десять евро. У патрульного от страха подгибались ноги. Но, поняв, что мадам не будет в него стрелять, несчастный резво поцеловал ей руку и попытался сделать реверанс.

Адель медленно прошла еще несколько шагов, с удивлением оглянулась. Сбросила наваждение и решительно двинулась вперед.

Но барон не смотрел на неё. На всякий случай взглянул на собственные штаны. Почему таких берут в полицию? Что-то надо менять…

Обдумать мысль не успел. События