– Так мы отлично подходим друг другу, верно?

Беатрис немного отступила назад, а ее рука безвольно повисла в воздухе.

– Возможно, на краткий миг.

Лицо Девлена потемнело, словно правда пришлась ему не по вкусу. Слишком многое разделяло их с Беатрис. На какое-то мгновение судьба свела их, чтобы сразу же навсегда развести в разные стороны. А может быть, это мгновение они попросту похитили у судьбы?

– Пойду узнаю насчет обеда, – предложила Беатрис. – Наверняка Роберт осаждает кухарку, выпрашивая у нее запрещенные сладости.

– Но ведь ему это нравится.

– Да, но жизнь состоит не из одних удовольствий, Девлен.

– Беатрис…

Она посмотрела на него, но Девлен только покачал головой, не решившись заговорить. Тогда девушка молча повернулась и вышла.

Две недели спустя Девлен стоял в бальном зале, разглядывая юных девиц на выданье и ловя на себе придирчивые взгляды почтенных матрон. Каждая из пожилых дам желала удостовериться, что Гордон достаточно хорош для ее дочери, и потому внимательно следила за перспективным женихом, готовая отметить любой его промах. Дочери же, как правило, не отличались подобной взыскательностью.

Одна храбрая юная леди, чей корсаж с чрезмерным обилием кружев походил на пару носовых платков, напомнила ему Беатрис. Не внешностью (девица была низенькой миниатюрной блондинкой), но отчаянной дерзостью. Она бесстрашно пожирала его глазами, обмахиваясь веером и хлопая ресницами.

– Вон та красотка строит вам глазки, Гордон.

Обернувшись, Девлен увидел знакомого, глазевшего на ту же юную леди. Подобное повышенное внимание нисколько не смущало девицу – напротив, она казалась довольной.

– Пожалуй, в этом деле я пас. Милости прошу.

– У нее нет денег. Ходят слухи, что ее мать охотится за титулом. И вдобавок за состоянием. Жаль, девица – настоящая красавица.

Девлен оставил это замечание без внимания, и собеседник с любопытством взглянул на него.

– Не ожидал вас здесь увидеть. Обычно вы не слишком жалуете приемы вроде этого.

– Мне вдруг захотелось показаться в свете.

– Вы не надумали жениться?

– Господи, нет.

– Это никого не удивило бы, ведь рядом с вами такая великолепная женщина.

– Как, черт возьми, вы об этом узнали?

– Боже мой, Девлен, да все вокруг знают о Фелисии.

– Ах, о ней!

– А вы подумали, я говорил о ком-то другом?

Девлен покачал головой, но его собеседника это не убедило.

«Черт, как же зовут этого назойливого молодчика? Ричард? Что-то похожее. Неужели хозяину больше нечего предложить гостям, кроме приторно-сладкого розового пунша? Сейчас куда больше подошло бы виски».

– Так, значит, прекрасная Фелисия получила отставку? – Знакомый придвинулся ближе. – Не терпится узнать, кто ваша новая возлюбленная. Вы не хотите поведать о ней?

– Нет.

– Но вы ведь уже нашли замену Фелисии?

– Не понимаю, какого дьявола я тут делаю? – Девлен повернулся к собеседнику. – Почему вы здесь?

– Присматриваю себе жену. Меня осаждают со всех сторон, – посетовал тот. – Но я ищу богатую наследницу. Женщину, питающую слабость к бедным мужчинам и готовую боготворить мужа.

– Так этого, по-вашему, и хотят женщины?

– Черт меня побери, если бы я знал, – с унылой улыбкой ответил знакомый. – У меня пять сестер, и все они совершенно непохожи друг на друга. Иногда они непохожи даже на самих себя. Все зависит от настроения.

Беатрис во всех ситуациях оставалась самой собой. И все же она всегда казалась разной, хотя и неизменно очаровательной. Ее настроение менялось с легкостью летнего ветерка. Но даже ее гнев нравился Девлену. Он подчас ловил себя на том, что нарочно отстаивает мнение, которого вовсе не разделяет, лишь бы увидеть сердитое нетерпение Беатрис.

«Господи, ну надо же быть таким болваном!»

Они говорили о литературе, языкознании, истории. К своему удивлению, Девлен рассказал Беатрис во всех подробностях о планах постройки новых скаковых конюшен. Они спорили о политике, религии, о правах женщин и о множестве других вещей, которые Девлен никогда прежде не обсуждал даже с представителями своего пола.

– Я еще никогда не видел вас таким угнетенным и подавленным, Гордон. Может, у вас сорвалась сделка? Я слышал, Мартин заупрямился.

– Он может оставить себе свой завод, если ему так угодно. Я предложил ему хорошую цену.

– Значит, на самом деле вы не слишком-то стремитесь приобрести этот заводишко. Должно быть, вы опрометчиво дали слово. Поторопились. Это бывает.

– Не знал, что меня так легко раскусить.

– Если товар вас не заинтересовал, его не стоит и покупать. Вы ведь наверняка заметили, что большинство дельцов следуют за вами, словно стая карпов за приманкой? Куда вы, туда и они, Гордон.

В другое время Девлена, пожалуй, позабавило бы подобное сравнение.

Оркестр снова заиграл бравурную мелодию, и девица с веером принялась обмахиваться еще отчаяннее.

– Вам бы следовало дать ей шанс, Гордон.

– Я не танцую.

Собеседник взглянул на него с интересом.

– От вас ничего особенного не потребуется. Надо выйти вперед и разыграть из себя эдакого болвана. Все именно так и делают.

– Только не я.

– Тогда даже к лучшему, что вы не ищете себе жену. В этом деле просто необходимо выставляться дураком, знаете ли.

Девлен нащупал в кармане футляр. Пора откланяться. Он пришел на этот шутовской прием, чтобы доказать, хотя бы себе самому, что в его жизни за последние несколько недель ничего не изменилось. Он волен поступать как заблагорассудится, не испытывая мук совести или чувства вины. Он может ходить куда угодно, приятно проводить время, развлекаться и, пресытившись, возвращаться домой.

Но к сожалению, его план не сработал. Развлечься Девлену не удалось. Общество явно тяготило его. Больше всего ему хотелось оказаться наконец дома. Все знакомые женщины казались ему слишком пресными и скучными. Они не отличались умом и тонкостью, зато лицемерия и лживости хватало им с избытком. Ни одна из них не могла сравниться с Беатрис. Девлен попрощался с собеседником, имени которого так и не вспомнил, и потратил добрую четверть часа, чтобы найти хозяев и поблагодарить за любезный прием. Откланявшись, он направился к дверям и провел еще несколько минут в приятной беседе с одним из гостей, поджидая карету.

Усевшись в экипаж, он отдал кучеру хорошо знакомое короткое распоряжение, и карета тотчас тронулась.