прошедшие годы это место порядком заросло; нам пришлось продираться сквозь голый кустарник, пока мы наконец не вышли на грунтовую дорогу. Омытая бесчисленными дождями, она тоже поросла сорняками и запустела. Следов от колес видно не было. Ничто вокруг не выдавало человеческого присутствия. Холодный ветер налетал порывами, завывая в кронах обнаженных деревьев.

– Что это за место? – спросила я.

– Понятия не имею, – отозвалась Хизер.

Она держалась ко мне так близко, как только могла; щеки ее разрумянились на морозе.

– Похоже на чей-то заброшенный участок.

Интересно, когда Марни делала здесь снимки? Если тогда же, что и в мотеле, то прошло уже по меньшей мере тридцать пять лет. Неужели сюда и впрямь столько лет никто не приходил? Почему?

Мы поднялись по неровной грунтовке, и из-за деревьев наконец показался сарай. Уже даже не сарай, а прогнившая развалюха с торчащими в разные стороны досками. Между ними темнели щели – достаточно большие, чтобы в них смог пролезть взрослый мужчина. Передние двери, похоже, были заперты на засов, но с учетом состояния всей постройки он не выглядел достаточно серьезным препятствием.

– Ждите здесь, – велел Ник.

Он обогнул сарай и скрылся за углом. Раздался стон ломающегося гнилого дерева, а следом – голос Ника:

– Я нашел вход!

Завернув за угол, мы увидели, что он выломал несколько досок и расширил дыру в стене. Посмотрел на нас:

– Здесь темно, но кое-что все же видно.

Я взглянула на Хизер. Ее лицо побледнело и лишилось всякого выражения. Девушка, которая хотела провести целую ночь в «Вечерней заре», снимая на камеру призраков, исчезла. Мне даже не нужно было до нее дотрагиваться – я знала, что кожа у нее стала на ощупь ледяной.

– Тебе не обязательно туда идти, – сказала я.

Она посмотрела на меня испуганными глазами, словно уже забыла о моем присутствии.

– Нет, я должна.

Я шагнула к ней:

– Хизер, это не соревнование. Ты не получишь приз за то, что войдешь туда. Вив не твоя тетя, а моя. Это касается только меня. Так что оставайся тут и подожди, а я тебе потом скажу, насколько там безопасно.

Я думала, Хизер начнет спорить со мной, но вместо этого она замялась и слегка кивнула. Мне хотелось дотронуться до рукава ее пальто, но я этого не сделала и решительно повернулась к сараю.

Передо мной зияла дыра, черная, как смоль. В этой черноте я не могла разглядеть ровным счетом ничего – ни Ника, ни даже тени. Оттуда пахло чем-то затхлым, сухим, плесневелым; в воздухе кружились потревоженные пылинки.

– Карли? – позвал Ник из темноты.

«Вперед, в кроличью нору», – подумала я и шагнула внутрь.

Свет в сарай проникал через щели в стенах, а сквозь прорехи на потолке было видно пасмурное небо. Я с трудом разглядела стены, разбросанный вдоль них хлам, темные очертания в углах: старый велосипед, инструменты, мусор. Когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела Ника, который уже успел пройти в дальний конец сарая и стоял прямо возле закрытых дверей. Повернувшись, он взглянул на меня:

– Привет.

Я подошла ближе. Позади него высилось что-то прикрытое старым зеленым брезентом – очевидно, машина. Не сводя с нее глаз, я поравнялась с Ником.

У меня закружилась голова. В газетах писали, что в ночь изчезновения Вив ее машина осталась на парковке у «Вечерней зари». Куда бы она ни отправилась, машиной она не воспользовалась.

Но что с ней случилось после окончания расследования? Куда она делась? Куда вообще попадают машины пропавших людей, которых долгое время не могут найти?

– Открой, – прошептала я Нику.

Он не колебался. Схватил край брезента и потянул его на себя. Под ним оказалась машина, угловатая и очень старая. В тусклом освещении сарая определить ее цвет было невозможно. Шины оказались спущены, окна покрылись слоем пыли.

Перешагнув через брезент, Ник провел ребром ладони по пассажирскому окну, смахивая пыль.

– Этой штукой никто не пользовался уже целую вечность. Много лет, – сказал он.

Наклонившись к стеклу, он заглянул сквозь очищенный участок внутрь.

Мне хотелось крикнуть: «Не надо! Нет!» Вдруг откуда-то сверху послышалось хлопанье крыльев, и я подскочила на месте, лишь потом сообразив, что где-то в темном углу, должно быть, сидела птица. Я заставила себя сдвинуться с места: подошла к машине со стороны водителя, протерла пыль и заглянула внутрь.

На водительском сиденье было пусто и чисто. Я подергала дверную ручку – та поддалась, и в тишине раздался громкий щелчок. Глубокого вдохнув, я открыла дверцу.

В нос мне ударил затхлый запах с примесью кислятины. На свету стало видно кружащиеся в воздухе пылинки. Ник открыл пассажирскую дверь и нагнулся. На пару мы вытянули шеи и принялись разглядывать пустой салон.

Пусто. Никаких трупов. Никаких следов Вив – ни одежды, ничего. Никаких признаков того, что этой машиной вообще когда-нибудь пользовались. Ник открыл бардачок и обнаружил, что внутри тоже абсолютно пусто.

– Все чисто.

– Может, все это ничего не значит, – сказала я. – Может быть, это просто совпадение. Чья-то старая машина, которой больше не хотели пользоваться и потому загнали ее сюда и бросили. Такое ведь часто бывает, правда?

– Тогда зачем Марни понадобились фотографии этого сарая?

Да, что-то здесь явно было не так. У меня скрутило живот, голова раскалывалась.

– Может, Вив угнала машину, – предположила я. – Угнала, а потом бросила здесь.

– А может быть, это сделал тот, кто ее убил, – возразил Ник.

– Мы этого не знаем. Мы ничего не знаем. – Я вздохнула: – Безумие какое-то, и, похоже, это тупик. Мы столько всего сделали и в итоге остались там же, где и были. Мне кажется, это какой-то отвлекающий маневр.

– Чем это пахнет?

Какой-то запах там определенно был. Что-то кислое и гнилое, но уже очень старое.

– Мусор? – предположила я.

– Что-то похуже мусора.

Оставив пассажирскую дверь открытой, он выпрямился и отступил. Потом открыл заднюю дверь и заглянул внутрь.

– И здесь ничего нет. Но запах еще хуже. – Он снова выпрямился, дверь тоже закрывать не стал.

Мы подошли к машине сзади: замочная скважина на багажнике, как у всех старых автомобилей, – вот только ключа у нас не было.

– И как мы его откроем? – спросила я, видя, что Ник опускается на корточки.

– Открывать мы ничего не будем. Вызовем полицию. – Он указал куда-то вниз под машину. – Это либо масло, либо очень старая кровь.

Присев рядом на корточки, я проследила за его рукой. На полу под багажником чернела большая лужа. Засохшая и очень, очень старая. Я почувствовала, что бледнею, и на мгновение мне показалось, что сейчас я упаду в обморок. Это определенно было не масло –