— Не дави так сильно.

— Я не давлю.

— У тебя похудели пальцы, — проворчал Вилар, но очередная вспышка боли заставила его закусить уголок подушки.

— Потерпи, — пробормотал Йола, продолжая ощупывать спину.

— Хватит! — взмолился Вилар. — Меня тошнит.

— Сколько дней можешь лежать?

Внутри все похолодело.

— В смысле — сколько дней?

— Я поправлю. Но надо лежать. Несколько дней. Пять, семь. Лучше десять.

Вилар рассмеялся и попытался легко подняться. Движения получились скованными, осторожными.

— Скоро будет хуже, — произнёс Йола.

— Я не могу валяться в постели.

— Скоро ты ничего не сможешь.

— У меня так уже было, — солгал Вилар. — Потом всё прошло. И сейчас пройдёт.

— Ты хочешь стать инвалидом?

— Накопилось много дел, Йола, — проговорил Вилар, одеваясь. — Через неделю заседание Совета. Советникам нельзя пропускать заседания.

— Я поговорю с правителем. Он разрешит.

Вилар сел на край кровати, скрестил на груди руки:

— Давай выясним с тобой одну вещь. Ты мой врач?

— Я не врач.

— Йола! Если ты лечишь меня, значит, ты мой врач, доктор, лекарь. А я твой пациент. Или это не так?

Немного подумав, старик ответил:

— Так.

— Выяснили. Следующее. Есть понятие «врачебная тайна». Это значит, что врачу запрещено сообщать третьим лицам информацию о состоянии здоровья пациента.

Йола вытянул шею:

— Чего?

— Ты не можешь говорить о моём здоровье с кем-то, кроме меня. Ни с кем не можешь. Иначе я перестану тебе доверять и откажусь от твоей помощи. Пусть моя болезнь будет нашей тайной. Хорошо?

— Все видят, что ты болен.

Вилар резко встал:

— Никто не видит! — Избегая смотреть на старика, вытер со лба пот. — После бала я твой. Договорились?

— Тебе нельзя танцевать.

— Не буду, — заверил Вилар.

— А потом пойдём к морскому народу. На месяц.

— Ты же сказал, достаточно десяти дней.

— Я ошибся. Десять дней мало.

— Месяц — слишком много.

— У тебя есть причина, — упорствовал старик.

— А что я скажу правителю?

— Правду.

Вилар вернулся в гостиную, уселся в кресло.

— Ты пойдёшь со мной? — не сдавался Йола.

— Не знаю.

— Я не врач. Я старейшина ориентов. И я иду к правителю. — Йола направился к двери.

— Хорошо, — произнёс Вилар. — Но месяц! Что я буду делать?

— Лечиться, — сказал старик и, выйдя из гостиной, захлопнул дверь.

Вилар взял карандаш, придвинул к себе карту и обхватил лоб ладонями. Йола прав. Надо заняться здоровьем. Сколько можно бояться, что любое неловкое движение вынудит его скривиться от боли у всех на глазах.

Достал из ящика обезболивающую настойку. Вилар купил её в Ларжетае. Рецепта не было, пришлось воспользоваться своим положением. Посмотрел бутылочку из тёмного стекла на свет — настойки осталось на два приёма — и спрятал в ящик. Вдруг до бала не получится съездить в столицу.

***

Малика перестала бывать в кабинете Адэра. Их пути не пересекались ни в коридорах, ни на аллеях сада. Их взгляды ни разу не встретились на заседаниях Совета. Вилар в замке появлялся редко и, как Адэр, избегал встреч с Маликой наедине. Она стала им не нужна…

Дни проходили в поездках по селениям, ночи пролетали в постоялых дворах. Иногда появлялась мысль: «А если не вернуться — кто-то заметит?» Заметит. Мун. Малика не могла бросить человека, который посвятил ей свою жизнь. И взять с собой не могла. Она боялась, что следующий её приступ окажется последним, и Мун останется один среди чужих ему людей. Ориенты его так и не признали. Морунам он не нужен. В Ларжетае старик не найдёт работу, тем более что после плавания на шхуне он заметно сдал. Вельма его не выгонит, но Мун не согласится быть иждивенцем.

Месяц назад в замке объявилась Йашуа. После ювелирных торгов дела у неё пошли в гору. Красивая девушка с низким голосом и необычным именем стала самым популярным в столице организатором праздников и торжеств. Адэр назначил её распорядителем бала. Малика об этом узнала случайно, столкнувшись с ней в холле. Девушка обрадовалась, а Малика еле сдержалась, чтобы не развернуться и не уйти молча. Хотя разговор получился тёплым, Йашуа что-то почувствовала и больше не попадалась на глаза.

Сегодня она впервые пришла к Малике в кабинет. Принесла список гостей и документ о правилах поведения на балу. Пока Малика читала, Йашуа заметно нервничала: сидя на краешке стула, теребила поясок и разглядывала подол пёстрого платья.

Малика отложила бумаги:

— Я не могу прийти на бал одна?

— Не я придумала правила. Честно.

— Я тебя не виню.

— Ты можешь выбрать Йола, но тогда в Мраморном зале ты будешь стоять с простолюдинами. И будешь сидеть с ними за отдельным столом. Можешь выбрать маркиза Бархата. Если хочешь, я поговорю с ним.

— Не хочу.

— У Эша больна жена. Если она не выздоровеет до бала…

— Адэр вводит придворный этикет? — перебила Малика.

— Не в этом дело. Женщине одной приходить неприлично.

— Кто так решил?

— Это же не просто вечеринка, на которой собирается тесный круг родственников и приятелей.

— А если у женщины никого нет?

— Я всё понимаю.

— Нет. Не понимаешь, — отрезала Малика.

— Поверь, я на твоей стороне. Но представь: все придут парами, а ты одна. Как ты будешь себя чувствовать? Мне было бы неуютно.

— Кто твой кавалер?

— Малика, я распорядитель. Меня это правило не касается. — Йашуа виновато улыбнулась. — Есть ещё князь Дамир Плутай. Друг правителя. Помнишь его?

— Помню.

— Он приезжает через неделю. Один. Давай подождём. Может, он предложит тебе стать его дамой.

Малика придвинула к себе список гостей:

— Моим кавалером будет… Иштар.

Йашуа вздёрнула брови:

— Иштар?

Малика кивнула.

— Тот самый Иштар Гарпи? — уточнила Йашуа.

— Тот самый.

— Малика, ты что-то путаешь. Среди приглашённых его нет.

Малика взяла ручку и вычеркнула из списка своё имя:

— Меня тоже нет.