Но проблема заключалась не только в снаряжении.

А во всем этом проклятом месте.

Райсс буквально чуял запах скверны – его не могли скрыть никакие тучи благовоний и реки чистящих жидкостей. И смрад набирал силу, как будто шторм срывал с госпиталя внешний лоск и взбивал гнилое месиво под ним. Лейтенант не хотел, чтобы порча коснулась его кожи… или проникла в легкие.

В полумраке за порогом шевельнулось нечто, словно бы скользнувшее между теней. Офицер взглянул на защитников палаты с обеих сторон от себя, но, судя по бдительным выражениям их лиц, они ничего не заметили.

«Потому что там нечего видеть, – упрекнул себя Райсс. – Не выставляй себя на посмешище, мужик!»

Уже не в первый раз лейтенант спросил себя: где же, в пустоту его мать, Толанд Фейзт, когда братья нуждаются в нем больше всего?

– Давай же, Лемарш, – пробормотал он. – Нам нужны стволы.

– Откройте, пожалуйста, старшая матерь, – сказал Ичукву, указывая на сенсорную панель возле двери арсенала.

– Не стану, комиссар. – Соланис скрестила руки на груди.

– Пожалуйста, не вынуждайте меня применять силу. Такой вариант обернется унижением для меня и вас, но без оружия я не уйду.

Отделение Лемарша уже добралось до задней части первого этажа, где, согласно указаниям Асенаты, располагался арсенал. В здании воцарилась почти непроглядная тьма, а блеклый свет переносных ламп едва рассеивал тени, что совсем не нравилось Ичукву. Старшая матерь то и дело заверяла, что питание скоро восстановят, но комиссар считал иначе. К тому же на госпиталь опустилось безмолвие: по пути к оружейной бойцы удивительно редко встречали сотрудниц Сакрасты, а ведь отключение энергии обычно вызывало настоящую суматоху. Куда же все подевались?

«Кто-то забирает их, – ответил себе Лемарш. – Бесшумно утаскивает прочь, пока не останется лишь горстка, неспособная дать отпор».

– Матерь Соланис, я больше не буду просить, – подчеркнул он. – Вы ставите наши жизни под угрозу.

Оружейная находилась в конце узкого коридора, лишенного дверей, окон и любых укрытий. Такое пространство могло быстро превратиться в смертельную ловушку, поэтому комиссар хотел убраться отсюда без задержек.

– Прошу, уступите ему, почтенная госпожа, – твердо произнес Зеврай. – Мы вам не враги.

– Мы защищаем вас! – добавил Гёрка, энергично кивая.

Ичукву знал, что каждый солдат в отделении чувствует опасность. Как правило, гвардейцы жили долго, только если оттачивали свое чутье до бритвенной остроты.

– А где Граут? – вдруг прошептал Номек и вскинул руку, призывая товарищей умолкнуть. – Его фонарь погас.

Посмотрев вдоль коридора, Лемарш увидел, что разведчик прав. Уже в нескольких шагах от участка, освещенного лампами бойцов, царил кромешный мрак. Солдат, которому Ичукву поручил охранять скрещение коридоров, исчез.

– Абордажник Граут! – позвал комиссар. – Граут!

Пройдя мимо соратников, Лемарш поднял лампу над головой, чтобы хоть немного осветить проход. Оказалось, что в его дальнем конце стоит женщина, повесившая голову на грудь внушительных размеров. Она носила облачение младшего госпитальера, однако ее апостольник куда-то делся, и прямые волосы ниспадали на лицо, словно занавес.

– Сестра-минорис Бугаева! – воскликнула Соланис, подойдя к Ичукву. – Где твой головной убор? Как неблагопристойно!

Вновь прибывшая не ответила, однако Лемарш уловил, что с ее стороны доносится возбужденное жужжание. Вокруг головы женщины метались крошечные черные пятнышки.

«Мухи».

– Будьте осторожны, – предупредил он, когда Соланис сделала еще шаг в направлении безмолвной гостьи.

– Подобное недопустимо! – набросилась на него старшая матерь. – Совершенно!

Казалось, нарушение этикета, допущенное сестрой-госпитальером, возмутило Соланис сильнее всего, случившегося раньше. Впрочем, Лемарш почувствовал, что чаша терпения разъяренной женщины просто переполнилась именно в этот момент.

– Послушайте, моя госпожа, – настоятельно обратился к ней комиссар, – мне нужно, чтобы вы открыли…

С другого конца коридора донесся стон, тут же сменившийся клокочущим ревом. Сестра Бугаева, запрокинув голову, затопала к группе Ичукву. Шагала она слишком быстро для своего грузного тела.

– Стоять! – предупредил Лемарш, вскинув болт-пистолет.

Как только женщина вошла в круг света, комиссар увидел ее глаза – выпученные белые шарики среди изрытых гнойниками остатков лица. Вдоль жирной шеи Бугаевы кривой улыбкой тянулась резаная рана с засохшей кровью по краям.

– Первый Свет, сохрани нас! – пискнула Соланис, стоявшая рядом с Ичукву.

Лемарш без раздумий открыл огонь и всадил три снаряда в грудь атакующей твари. Разрывные болты, стремительно детонировав один за другим, выбили из тела существа три гейзера зеленого газа и ошметков плоти. Бугаева отлетела назад.

«У Дедушки Смерть длинные руки, – мрачно подумал Ичукву, глядя на труп, – и неласковый поцелуй Его вечен, но порой избранные Им ускользают на волю и бродят, затерянные между мирами, ведомые невообразимым голодом».

В его народе рассказывали множество историй о неупокоенных мертвецах. Легенды о чем-то подобном Лемарш слышал и по всему Империуму, но никогда полностью не верил им. Более того, в обязанности комиссара входило пресечение таких невоздержанных разговоров.

– Сестра Бугаева, – без выражения сказала Соланис. – Это была сестра-минорис Бугаева.

В ту же секунду из-за угла коридора неуклюже вышло еще одно создание. Его белую пижаму покрывали брызги крови.

– Граут? – произнес Ичукву, узнав бойца, которого оставил на карауле.

Дернув головой кверху, солдат зарычал, как утопающий зверь. Он заковылял вперед, и комиссар шагнул ему навстречу, наводя оружие. Лемарш заметил, что в шее гвардейца зияет глубокая борозда, из которой хлещет кровь. Хотя прорезали ее недавно, радужки Граута уже почти обесцветились.

«Рана смертельная, – рассудил Ичукву, – но не для мертвеца».

Где-то позади него Зеврай бормотал молитву, однако прочие бойцы молчали – даже Сантино утратил дар речи.

«Ждут, что я объясню им смысл творящегося безумия, – понял Лемарш. – Вот только в нем нет никакого смысла, поскольку все это происки Архиврага».

– Я освобождаю тебя, абордажник Граут! – крикнул комиссар.

Когда он нажал на спуск, жирный труп на полу вдруг приподнялся и укусил Ичукву за правую ногу. Хотя зубы беспомощно заскрежетали по металлическому протезу, толчок немного сбил Лемаршу прицел. Снаряд оторвал Грауту правую часть лица, однако тварь продолжала идти, неотрывно глядя на комиссара уцелевшим глазом, а сестра Бугаева меж тем цеплялась когтями за его шинель и грызла аугментическую конечность. Выругавшись, Ичукву ударил ее рукоятью болт-пистолета по голове. Череп с хрустом раскололся, из пробитой дыры хлынула струя мух и вонючего газа, но натиск чудовища не слабел. Задыхаясь от мерзкой вони, Лемарш попробовал вырваться, пока госпитальер не повалила его на пол. Граут уже был всего в паре шагов…