Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот черти, каждый раз до усрачки, как из-под земли вырастают, — ворчал он, — нет, чтоб по-краснолюдски, по-нормальному, перегородили бы, встали с топорами. Так нет, всё эти фокусы.
С высоты котлован напоминал филиал ада — горели костры, от чанов и из труб печей поднимался густой едкий дым. Производство было поставлено на широкую ногу. Двенадцать огромных бочек стояли на помостах — краснолюды деловито проливали их кипятком и собирали в чаны раствор. На другой стороне котлована мельничными жерновами перемалывали уже готовую рафинированную селитру в порошок.
— Всё по-твоему, по-алхимичьи сделали, — кузнец провёл вдоль бочек ко входу внутрь каменоломни.
Мимо шла череда людей и краснолюдов, таскавших в мешках помёт из пещер. Тит нырнул в пустынный боковой коридор, огромным ключом отпер замок и зажёг горелку, подвешенную у двери.
— Тут сухо, храним готовую селитру и уголь. Всё перетёртое уже. И верёвки, как ты сказала.
Он прошёл мимо рядов бочек к бухтам уложенных пеньковых верёвок.
— Их уже пропитали в насыщенном растворе селитры?
— Да. Сегодня к ночи, говорят, обоз с серой доедет.
— Отлично, — я почувствовала волнение. Одно дело — читать теоретические статейки, а другое — быть ответственной за воплощение в реальности. В настоящем мире и в настоящей войне, где будут гибнуть настоящие люди и не люди. — Корпусы бомб для испытания заготовили?
— Восемь штук, по две с разной толщиной стенок.
Краснолюд поднял на меня лицо. Я кивнула и сжала кулаки, чтобы скрыть дрожь в пальцах.
— Хорошо, как только сделаем первую партию пороха, будем испытывать. Пойду, надо исследовать окрестности.
Тит Сорока уважительно потряс мою руку. Той же дорогой, приветственно маша скоя'таэльским кордонам, я вернулась в Верген.
Улицы заполняла утренняя суматоха. Город принимал обозы беженцев из деревень — вергенские краснолюды расселяли их. Всюду пестрели листовки с указаниями где регистрироваться, кому задавать вопросы и куда отправляться на сборы.
На каждом доме висел плакат с легко узнаваемой Саскией с высоко поднятым мечом и надписью «Бьёмся за СВОБОДУ». Для пущего эффекта доспехи на Деве-Драконоубийце были полурасстёгнуты, открывая взору художественно увеличенные в несколько раз шары грудей.
За внутренними воротами на базаре уже вовсю шла торговля. Купив буханку горячего хлеба, белый упругий шарик молодого сыра, завёрнутый в листовки, и сетку яблок, я протолкалась через шумную, возбуждённую надвигающейся войной и наплывом людей рыночную площадь к конюшням.
Туча встретила приветственным ржанием. Я поднесла яблоко к её тёплым мягким губам и обняла за шерстистую шею.
— Пойдём, моя хорошая, пора прокатиться.
В кормушке лежало свежее сено, пол загона был начисто выметен. Шерсть Тучи блестела, а сама она выглядела довольной и ухоженной. Мысленно пообещав себе поблагодарить Сесиля за заботу, я принялась седлать лошадь.
— Куда-то собираешься? — прозвучал со спины знакомый голос.
Иорвет вывел могучего белоснежного коня и остановился у денника Тучи.
— Мне нужно осмотреть окрестности.
— Поедем вместе, — как всегда безапелляционно, эльф мотнул головой в направлении выхода.
Мы вывели лошадей под уздцы и вышли из города сквозь колоссального размера каменные западные вергенские ворота. По обе стороны дороги круто вздымались городские стены, вырубленные в скалах. На них ещё виднелись не смытые дождями чёрные смоляные потёки.
— Вы стреляли оттуда, со стен? Год назад, в битве с Хенсельтом, — спросила я.
Иорвет легко впрыгнул в седло, оглянул стены и, запрокинув голову, посмотрел в ясное утреннее небо. Лицо под красной повязкой выглядело осунувшимся.
— И со стен, и с арок ворот. Все высоты — наши.
Забравшись в седло, я тронула Тучу.
— Я никогда не была на войне, — тихо произнесла я.
Иорвет подал коня вперёд, лошади пошли рядом.
— У вас в мире нет войн?
— Есть, но больших не было уже давно. В последней такой погибло восемьдесят пять миллионов человек, и это на время всех отрезвило.
Иорвет недоверчиво посмотрел на меня.
— Это ж сколько у вас там людей…
— Почти восемь миллиардов сейчас, — я улыбнулась, видя, что такие цифры просто не помещаются у него в голове. — И знаешь, что в итоге из всего этого вынесли? Что каждая, абсолютно каждая жизнь важна. Но лет восемьсот назад населения у нас было примерно как у вас здесь сейчас, и жизнь одного человека не стоила ни гроша.
— Способность людей быстро размножаться хорошо известна, — горько сказал он, услышав лишь то, что захотел услышать.
— Те, кто начали эту последнюю войну, утверждали, что есть одна раса избранных людей, и она должна властвовать над всеми остальными.
— Все dh’oine одинаковы, — презрительно искривил губы Иорвет.
— Не только dh’oine, — тихо сказала я.
Он не ответил. Мы миновали узкие извилистые траншеи меж скал и выехали на поле, изрытое рвами от метеоритного дождя, вызванного заклинанием Сабрины Глевиссиг в битве Каэдвена с Аэдирном три года назад. Чародейка применила запретную магию, спалив заживо и своих и чужих.
Впереди журчал широкий ручей, направляясь к Понтару, который спрятался за грядами холмов. На одной стороне ручья, там, где раньше был бордель каэдвенцев, теперь развернули полевую кухню для беженцев. На другом берегу в бывшем лагере Хенсельта временно разместили их самих.
Иорвет направил коня по руслу, лошади зацокали копытами по камешкам на дне и тянули шеи к воде.
— Бинки, перестань, — одёрнул коня эльф, повернулся ко мне. — Киаран рассказал о твоей задаче тут.
В его голосе послышался скрытый интерес.
— Да… Послушай, я никогда не была на настоящей войне, и только теоретически представляю, как все будут передвигаться, как будет идти битва. А от точного знания зависит успех того, что я задумала… Иорвет, — я посмотрела ему в лицо, — мне нужна помощь — твоя, Саскии.
Эльф утвердительно склонил голову.
— Только давай без вот этого постоянного тыкания меня в то, что я dh’oine, идёт? Я уже всё поняла. Но я от этого зверею.
Иорвет пристально посмотрел на меня, усмехнулся, вытянул руку:
— Идёт, vatt’ghern.
Потянувшись с Тучи, я крепко пожала его ладонь. Мир. Деловое соглашение, ничего личного. И мне теперь нужно думать только о деле. Мы свернули по тропе, уводящей от речки вверх, лошади рванули галопом. Расщелина вывела к песчаному берегу Понтара, и на его широко раскинувшихся водах блестела белая от солнца дорожка. Мы пошли шагом, я достала еду, протянула Иорвету.
— Я ещё не завтракала.
Поколебавшись, он взял яблоко:
— Нильфгаардцы подойдут со стороны восточных ворот. Сейчас мы выйдем туда, к дороге, которая ведёт к ним.
— Они разобьют где-то лагерь прежде, чем нападать?
— Да, но с востока слишком
