— Кен?[66]

— Что «кен», Леха? Как дела?

— Таня? — изумился, конечно. Но узнал, и это радует.

— Ага, она самая. Ты чем занимаешься?

— Да ничем, отдыхаю, шабат же.

— Поехали отдыхать на море? — и чтобы не подумал лишнего, я заторопилась. — Я хочу свою Фаню вывезти, а то засиделись мы тут. Отвезешь нас?

Слышу — замялся. Ах ты ж гад, думаю. Не хочешь — не надо. Тут он заговорил, выдержав «мхатовскую» паузу:

— У меня, конечно, страховка есть, но ты уверена, что готова взять на себя такую ответственность? Сколько твоей Фане?

— Да сколько бы ни было. Ладно, пока, извини, что побеспокоила.

— Не кипятись ты! Что ж ты за человек-то такой! Я же про то, что тебе потом от ее детей попадет, что ты без разрешения ее повезла. А случись что?

— Я и говорю, нет так нет. На такси поедем.

— Да хорош скандалить, вот у тебя характер! Купальник возьми. Через сорок минут буду внизу.

Купальник! Вот это да! А я даже и не подумала, что будет возможность поплавать в море! Спасибо, Леха!

Когда я была на пляже последний раз? Года два назад, что ли, и это из почти трех лет, что я в Израиле. Что ж, объяснимо, я ведь чуть не два года работаю у Фани, как вырвешься? Я, собственно, за эти три года и в Иерусалиме-то была всего один раз, в самом начале. Меня тогда потряс и подавил Старый город, но очень бы хотелось попасть туда еще раз. И не раз. Только как? У меня ни выходных, ни праздников, ни жилья, ни друзей. Хотя, Леха вполне может сойти за друга. Он хороший, Фаню согласился отвезти на море, да и меня терпит, что, в общем, не сахар.

Погодите, а есть ли у меня вообще купальник-то? Вроде забирала, когда с той квартиры сбегала. Ага, смотри-ка, вот он. Примерим… Да, Таня, схуднула ты капитально, купленный еще в Краснотурбинске закрытый купальник больше не обтягивает аппетитные формы, а где-то даже висит, можно сказать. Хоть бикини покупай теперь. Ну ничего. Фане все равно, а Леха перетопчется. Я ж не соблазнять его собираюсь, а вывезти старушку мою подышать морским воздухом. Это очень полезно.

Леха, между прочим, оказался крайне предусмотрительным: захватил небольшой переносной холодильник, который обычно есть в каждой израильской семье, только у Фани не было — куда ей с этим холодильником ездить? В багажнике, как он сообщил, у него два раскладных стула, так что экипирован он был полностью. Молодец!

Подвез нас прямо к пляжу, чтобы Фанечке далеко не ходить, а сам поехал искать стоянку. По субботам на пляже припарковаться большая проблема. Иногда неразрешимая.

И пошли мы с Фанечкой, не торопясь, опираясь на алихон, к ближайшей полянке, ну чисто бабушка с внучкой в выходной отправились на морскую прогулку. Разложила я стульчики, сбросила сарафан, вынула из холодильника бутылочки с водой, нарезанную кубиками мякоть арбуза. Рай. Чисто рай земной. Только жарко очень и песок на зубах. Хорошо, что я сообразила на Фаню панамку надеть, голову прикрыть, дорогущим кремом ее намазала от солнца, не жалея — густо намазала. И удачно, что нашли небольшой участок в тени, там стульчики и поставили. Я и сама намазалась этим кремом, чтобы не сгореть. Все, можно жить. Вот так — однозначно можно!

Шум на пляже стоит неимоверный: народ весело орет, когда купается, спасатели что-то кричат из своих будок, дети визжат, взрослые кричат. Молодые парни играют в «матки» — это как теннис или бадминтон, но с деревянными ракетками и тугим пластиковым шариком. Он, между прочим, очень больно бьет, когда случайно прилетает по телу. А такое бывает. Не все же они мастера игры, хотя многие успевают долго держать этот шарик в воздухе. Но потом он обязательно упадет. Или прилетит кому-нибудь в чувствительное место.

Большие семьи израильтян раскладывают на одеялах огромное количество еды, ветер носит пустые упаковки из-под чипсов и разноцветные пластиковые пакеты. Мужчины пьют пиво, время от времени отвлекаясь на поплавать, женщины ведут нескончаемые беседы почему-то непременно визгливыми голосами. Девушки — поголовно красавицы писаные, стройные с оливковыми телами, длинными темными кудрями, господи, куда эти парни смотрят? Бросайте вы свои дурацкие ракетки, идите заигрывать с девчонками, они же ждут, неужели вы этого не видите?

— Ну как вы? — Леха, видно, припарковался, тихо подошел сзади.

— Напугал, придурок! Нормально. Как видишь. Наслаждаемся.

— Иди, Таня, искупайся. Я посижу с Фаней.

— Ладно. Фаня, посидите с Алексом, я быстро! Потом обсохну и поедем домой, жарко тут. Хорошо?

Вот оно, счастье! Забежала в воду в своем уродском купальнике, зная, что Леха пялится на мою похудевшую задницу, поэтому старалась войти в море красиво, и тут же сама себя обругала: нашла время и место кокетничать. Вот как обстановка здешняя действует.

Вода в Средиземном море бирюзовая, прозрачная, но теплая, чуть ли не горячая, сильно прогрелась за лето. До нормальной глубины переть и переть, но зато там, когда дойдешь, водичка попрохладней, даже холодная местами. Плюхнулась, поплыла сначала брассом, потом саженками, потом на спине, потом раскинула руки и ноги звездой, подставила лицо солнцу, теперь — лежать, качаясь на волнах, чувствуя, как высыхает соль на щеках. Господи! До чего ж хорошо! Надо запомнить это чувство наслаждения и вспоминать, когда будет плохо. Или не плохо, а просто никак. Но запомнить по-любому. Наверное, так и выглядит счастье, да? Все, надо к берегу и уводить Фанечку, как бы не перегрелась.

Всю обратную дорогу бабуля моя вела светскую беседу с Алексеем, выясняя, кто, откуда, чем занимается. Светски пригласила в гости. И пока он парковался, а мы с ней, не торопясь, двигали к дому, шепнула мне:

— Он милый! Я бы не упустила!

Да-да, не упустила бы она, охотно верю. А мне-то как не упустить? И, главное, зачем? Что мне потом с ним делать, с «не упущенным»!?

Дома отправились мы с Фаней в душ, отмыла я ее от летавшего в воздухе песка, осмотрела всю — вроде не подгорела, слава богу. А то и правда, Михаль мне надает по голове. И правильно сделает. Сколько мы там были? Двадцать минут? Старикам и этого достаточно, начались у меня угрызения совести. Вымыла ее, уложила отдыхать, Лехе наказала порезать салат, да помельче, чтобы прожевать можно было, теперь и самой в душ можно. Ледяной воды не дождаться, конечно, но и еле прохладная успокоила нагретую кожу.