Приподнимаю уголок губ. Почти в точку, отец. Все именно из-за чёрной кошки.

– Третьяковы, – подсказываю я. – Володя и Игорь. Но лучше первый. Такой же, как и ты, помешанный на работе, достижениях и цифрах.

– Володя, говоришь? – отец задумчиво трет рукой подбородок. – Ну хорошо. присмотрюсь. А потом, Ян? Как ты представляешь себе свою жизнь через десять или пятнадцать лет? Семью создать собираешься? А знаешь, как обеспечивать ее будущее? Ты пойми, сынок, чем сильнее характер и твое положение, тем меньше рядом настоящих друзей. Если Костя сейчас свои проблемы не разрулит, то на кого мне все оставить?

Мне хочется встать и уйти. Что я, собственно, и делаю. Мы много раз с Эриком слышали эту речь и никогда она нас не трогала. Моя ошибка в том, что я согласился на роль преемника, а следовало, как брату, сразу отделяться от истоков и начинать свое дело. Глядишь, уже четвёртый год с Алёной жили и в нашей жизни все сложилось иначе. Да шиковать и дарить сыновьям на день рождения по последней навороченной тачке за десять кусков, как отец, наверное, не получится, но я бы с радостью обменял бездушную железку на его внимание, которого почти не видел.

– Вот ты и задумайся, что помимо этого есть еще и другие ценности. Даже Гончаров это, похоже, осознал. Поработаю за границей, пока вы здесь деньги и должности не поделите, после заберу свою долю и буду заниматься воспитанием детей. Хотя бы видеть их и как они растут, а не скидывать тех на дедушек и бабушек. Хотя о чем это я? Нет у меня такой возможности. Потому что ты и мать все время заняты общественной работой. Так?

– В кого у тебя такой трудный характер? – отвечает отец вопросом на вопрос.

– Полагаю в отца. Его улучшенная версия. Которая хочет нарастить свои активы в семье, а не на счетах в банке.

Отец со злой досадой прикрывает глаза, а я разворачиваюсь, направляясь на выход.

– С документами на твою семью все в силе? – летит мне в спину.

Если опять с Алёной из-за какой-нибудь ерунды не поссоримся. Чокнутых в нашей семье стало на одного человека больше.

– В силе, – выхожу за дверь и спускаюсь на парковку.

Достаю сигареты и звоню Эрику. Они с Риной и сыном поехали отдыхать за город. К ним бы примкнуть, но я обещал цветочку устроить романтический сюрприз. Хоть Алёна и говорит, что ничего не нужно, но я теперь точно знаю: послушай женщину и сделай наоборот. Ещё и с Диной, зазнобой Андрея, необходимо как-то решить вопрос. У меня совсем вылетело из головы это обещание. После разговора с братом набираю знакомого и прошу его пробить мне данные на эту семью. Организовать ей переезд, естественно, не могу, да и на хер они мне сдались устраивать подобные телодвижения ради незнакомых мне людей, но если Алёне так важно, чтобы Андрей был спокоен, то я готов идти на уступки. На все готов, лишь бы у цветка все было хорошо. По этой же причине хочу забрать ее из России. Родни у Алёны здесь нет, а секции и школа… Свои со временем откроет в другой стране. Может, оно и к лучшему, что все так сложилось и мы скоро улетим. Однако Костю благодарить за щедрые подарки не хочется. Пусть заберёт свои акции, я ничего не возьму. Даже задаром.

От отца уезжаю раздраженный, хотя утром находился в прекрасном настроении. Успеть бы к бабуле и Риму смотаться до отъезда из России, я очень по ним соскучился. Но Алёну лишний раз дергать не хочу, и не уверен, что она согласится на такой дальний путь, тем более с ребенком. На крайний случай к себе позовем мою родню, когда обустроимся.

В городе пробки, до дома я добираюсь лишь спустя два часа. Прямиком иду в спортзал, а из него в контрастный душ и снова за работу, попутно отвечая на звонки секретаря и общаясь с риэлтором, чтобы подобрал за границей новое жилье с большим прилегающим участком, где я и Алёна будем проводить время с детьми.

По бумажкам я все бросил и ушел из компании, а по факту на мне все такая же куча обязанностей. Отличительная черта семьи Багдасаровых – не бросать дело, пока не довел его до ума. Правда, я не такой фанатик, как отец. И Эрика миновала эта черта. Наверное личного примера нам с братом за глаза хватило и мы с полной отдачей другим вещам отдаемся. Не удивлюсь, если Регина вскоре за третьим бэбиком пойдет. Надеюсь, и нас с Алёной ждет такая же участь. Хотя бы раз.

Ближе к вечеру, закрыв ноутбук и собравшись наконец заняться организацией сюрприза для Алёны, все катится к чёрту, когда получаю от нее звонок.

– Ян, – произносит цветочек дрожащим голосом и чуть не плачет.

Мой пульс тут же начинает частить от волнения. Обычно Алёна всегда спокойна и сдержана.

– Я попала в аварию. Приезжай, пожалуйста, – просит она.

– Ты как? Ребенок с тобой?

– Андрей дома. С няней. Я сейчас пришлю свои координаты.

Слышу какие-то ругательства на заднем фоне, явно мужские и обращенные к цветочку, а потом связь прерывается.

Одеваюсь на лету, хватаю ключи и спускаюсь вниз. Получив координаты от Алёны, еду к ней, не обращая внимания на светофоры и сплошные. Вот что за невезение? Почему, стоит только подумать, что немного все нормализовалось, как опять происходит какая-то херня?

Остановив машину возле серебристого седана, зад и перед которого разбит в хлам, я выскакиваю на улицу и иду к Алёне. Цветочек сидит на пассажирском сиденье и держится за голову, смотря перед собой.

– Ты как, Алён? – присаживаюсь на корточки и замечаю, что у нее разбита бровь и правая часть лица.

– Все в порядке. Только голова немного кружится. И в ушах звенит от того, что вон тот мужик все время на меня орет, – цветочек кивает куда-то в сторону. – Удивительно, что подушки безопасности не сработали. Было бы тогда хуже.

Отходить от Алёны не хочу, но гнев поднимающийся из глубин вот-вот попросится наружу и начнется извержение вулкана. Осматриваю место ДТП, после разговариваю с инспектором, который стоит в стороне и заполняет протокол.

Машина сзади, не соблюдая безопасную дистанцию, въехала на скорости в седан цветочка, да с такой силой, что по инерции Алёнина впечаталась в ту, которая находилась впереди. Все три автомобиля пострадали и выглядят теперь не лучшим образом.

– Формальности я улажу, если будет необходимо, – оставляю инспектору свою визитку и иду к цветочку, заметив, что мужик, которому она разбила тачку опять кружит коршуном вокруг нее, активно жестикулирует и что-то громко говорит.

Беру орущего орангутанга за грудки и отвожу в сторону, бросая взгляд на бледную Алёну.

– Прекращай, – пытаюсь говорить спокойно, но выходит на таких же грубых интонациях, как и у него. – Ты же видишь девушка не виновата. Козлу, который в нее въехал мозги вправляй, а ее оставь в покое. Если хоть еще одно слово из твоего рта вырвется в ее сторону, то в ебальник тебе заеду. И плевать, что мне за это дадут пятнадцать суток, а, может, и больше.

– Ян, – сбоку доносится тихий голос Алёны и она кладет руку на мое плечо.