– Давайте лучше выпьем чаю, а Элен покормим, – предложила мадемуазель де Гримон.

Она отправилась в столовую за чайным сервизом, а Елена вдруг обратила внимание, что все её собеседницы одеты в лёгкие муслиновые платья с замечательной вышивкой, очень похожие на то, что надела сегодня она сама.

– И вам нравится эта новая мода?! – воскликнула Елена. – Я от этих платьев просто в восторге: какой тонкий вкус и безукоризненное чувство меры. Мы с моей подругой Доротеей хотели стать единственными покупателями этих платьев во Франции, но поставщик, мистер Штерн, отказался назвать нам имена производителей, пообещав познакомить с ними в Вене, сказал только, что это дамы. Нужно послать ему письмо на адрес конторы.

– Не нужно ничего посылать, он сам через десять минут появится здесь, – засмеялась Катя, – и почти со всеми производителями ты уже знакома, это Луиза, я и Долли Ливен, которая тоже вот-вот приедет.

– Как это? – только и смогла произнести Елена.

У дверей раздались веселые голоса и в комнату вошёл Штерн, а за ним – высокая большеглазая брюнетка.

– Мои дорогие, я вырвалась всего на полчаса, сегодня государь принимает пруссаков, я должна быть в Хофбурге вместе с мужем, – вместо приветствия сказала она, но, увидев новое лицо, смолкла, вопросительно глянув на Катю.

– Долли, у нас – большая радость, приехала Елена Николаевна, маркиза де Сент-Этьен, сестра Алексея, – объявила Катя и, повернувшись к Елене, представила гостью: – Дорогая, познакомься с Дарьей Христофоровной Ливен, супругой нашего посланника в Лондоне. Она моя подруга и тоже участвует в нашем с Луизой предприятии.

– Значит, вы живы и здоровы – наконец-то князь Алексей вздохнёт спокойно, – с удовольствием сказала жена посланника. – Кстати, вы можете называть меня, как и Катя, Долли, и, судя по тому, что говорил мне Иван Иванович, вы – та самая дама, которая в компании с подругой хочет продавать наш товар в Париже. – Ливен говорила быстро и чётко, её как будто бы окружал ореол деловитой успешности.

– Да, мы с Доротеей де Талейран-Перигор хотели бы этим заняться. У меня есть три магазина: в Париже, в Орлеане и в Марселе.

– Я сегодня видела вашу Доротею: она сопровождает Талейрана и как его ближайшая родственница собирается от его имени открыть салон здесь, на конгрессе. Давно я не получала такого удовольствия от общения с дамой: ваша подруга очень умна, и в ней чувствуется деловая хватка. К тому же мы с ней оказались землячками, от имения её матери до нашего замка – двадцать вёрст. Но давайте поговорим о деле. У вас – магазины, а графиня Доротея каким капиталом входит?

– Она хотела купить первые партии нарядов, – объяснила Елена, которой всё больше нравилось это деловое общение. Ей сразу вспомнилась бабушка: Анастасия Илларионовна просто обожала бесконечный круговорот дел.

– Что ж, тогда я согласна. Если мои партнёры не возражают, принимаем вас в наш женский клуб, – решила графиня Ливен и заспешила: – Мне уже пора идти. Вызывайте свою Доротею. Пусть приезжает сюда завтра в полдень, тогда обо всём и договоримся.

Елена написала записку Доротее и отправила её во дворец князя Кауница, где остановилась французская делегация во главе с Талейраном. Через час подруга прислала ответ, что сегодня вырваться не сможет, но обязательно приедет завтра в полдень.

Женщины разошлись по своим делам, Алексей был занят на службе. Елена покормила и уложила дочку спать и, сидя рядом с кроватью своей малышки, задумалась. Жизнь её начинала принимать новые, вполне достойные очертания: уже пришли независимость и богатство, скоро появится дело, которое сделает её успешной, она воссоединилась с семьёй, у неё росла обожаемая дочь. Так почему же из памяти всё никак не хотел уйти Александр Василевский? Может, потому, что он был так красив, или потому, что Елена когда-то упивалась страстью в его объятиях? Ответа не было, но так хотелось справиться с сердцем и начать жить, полагаясь на разум.

«Завтра приедет Доротея, и мы наконец-то начнём новое дело, а там и остальное приложится», – размечталась Елена. Жаль, что мечты по-прежнему отдавали грустью.

Доротея прибыла ровно в полдень, обставив своё появление с изящной помпезностью, поданной с таким тонким юмором, что это выглядело умно и очаровательно. Открытое ландо с древним гербом Перигоров на дверце, запряжённое четвёркой блестящих вороных лошадей, фамильные драгоценности, стоящие как хороший замок, – всё должно было подчеркнуть место, занимаемое сейчас на конгрессе племянницей князя Талейрана. Но милая улыбка, редкостное обаяние и та простота, с которой Доротея обратилась к незнакомым дамам, решили всё – её приняли.

Конгресс постепенно набирал мощь: Доротея и графиня Ливен теперь были заняты целыми днями, да и Алексей возвращался домой очень поздно – он находился при государе. Луиза и Генриетта де Гримон уехали в Париж: их ждало дело по возвращению юной герцогине наследства её казнённого отца. К счастью, Доротея раздобыла для Луизы рекомендательное письмо за подписью Талейрана, которое открывало все двери, так что дело обещало быть не слишком сложным.

Елена же просто отдыхала. Обычно ей составляла компанию Катя, но невестке тоже приходилось уезжать на балы и приёмы, и тогда Елена оставалась в полном одиночестве. Её это не тяготило, она уходила в спальню к дочери и тихо сидела в тишине рядом с кроваткой Мари. Елена не вспоминала о прошлом, не думала о будущем, а просто плыла по течению собственной жизни. Зачем рвать сердце, если можно довольствоваться малым?

Сегодня дома осталась Катя. Тихий вечер в гостиной располагал к откровенности, и невестка рассказала Елене о своей драматической встрече с мужем в Лондоне.

– Нам было сложно переступить через уязвлённую гордость, но мы смогли это сделать, и теперь счастливы, – призналась Катя.

Елена не успела ей ответить – в гостиную вошёл Алексей. Он поцеловал жену, а потом подошёл к сестре, обнял её и сказал:

– Дорогая, мои женщины полны сюрпризов! Сегодня мне переслали из лондонского посольства письмо графа Василевского, и, что самое интересное, в нём мой друг Александр просит твоей руки. Что я должен теперь думать?

Кровь хлынула в лицо Елены, ей показалось, что она сейчас сгорит со стыда, но брат не отводил внимательного взгляда, пришлось признаваться:

– Алекс, я не хочу больше выходить замуж. Ни за кого!

Елена не поднимала глаз и не могла видеть выражения лица брата, но Алексей заговорил спокойно, как будто ничего и не случилось:

– Ну, это твое право, однако я предлагаю тебе самой ответить на предложение Василевского, с условием, что ты сделаешь это лично. Я напишу Александру письмо об этом своём решении, а ты можешь выехать в Петербург вместе со Штерном, он как раз собирается туда по делам. Мне будет спокойнее, если тебя будет сопровождать Иван Иванович… Ну что ты на это ответишь?

Елена молчала. Брат тронул её своим доверием и заботой, но встреча с Василевским так страшила… Однако правила приличия не позволяли оставить предложение руки и сердца без ответа, а Алексей переложил эту заботу на Елену. Она наконец-то подняла взгляд и увидела две пары сочувствующих глаз. Брат и невестка ждали её решения. Мужество вернулось к Елене, и она сказала: