— Надеюсь, этот урок ты усвоил, — сказала Джиллиан. — Мне твоя сестра очень нравится.

— Я усвоил урок. А позднее начал понимать, что Элизабет прекрасно разбирается в людях. Кстати, тебя она весьма одобряет.

Джиллиан покраснела — Чарлз нашел это очаровательным.

— Очень мило с ее стороны. Значит, ты переубедил отца…

— Да. Он старел и не очень хорошо себя чувствовал. Теперь я понимаю, что у него не было сил продолжать бороться со мной. — Чарлз не сомневался теперь, что тот конфликт сильно подействовал на слабое сердце отца.

— Должно быть, отец очень обрадовался, когда ты порвал с леди Летицией, — заметила Джиллиан.

— Мог бы обрадоваться, если бы ее любовник не шантажировал мою семью, когда я решил разорвать помолвку.

Джиллиан ахнула:

— Ты шутишь?! Страттон пытался вас шантажировать?

— Страттон по-настоящему шантажировал меня и отца, — мрачно поправил ее Чарлз.

— Но ведь ты не сделал ничего плохого, — недоуменно проговорила она.

— Страттон угрожал приукрасить подробности, что само по себе было скверно, и устроить грандиозный скандал. Отец не мог вынести даже мысли о грязных сплетнях, связанных с нашим именем. Родители Летиции тоже были сокрушены и умоляли нас не бесчестить ее.

В глазах Джиллиан запылала ярость.

— Теперь я жалею, что ударила не Страттона, а того, другого мужчину. Надо полагать, твоему отцу пришлось заплатить?

— Да.

Она сжала его ладонь.

— Мне очень, очень жаль, Чарлз, но ты ни в чем не виноват. И даже думать так не должен. Они воспользовались тобой, оба.

У него перехватило горло. Потребовалось несколько секунд, прежде чем он сумел ответить.

— Спасибо. Хотел бы я, чтобы мой отец тоже так думал.

— Он винил тебя?

Чарлз вздохнул. Взгляд его блуждал по умиротворенному сельскому пейзажу, но на самом деле он ничего не видел, потому что смотрел в прошлое.

— Да, и сам я тоже себя виню. В итоге я его убил…

Джиллиан прижалась ухом к двери спальни. Не скрипят ли половицы, не слышно ли в коридоре бормотания горничной или лакея, приступивших к своим ночным обязанностям? Все в доме спят за исключением хозяина, как она надеялась. Чарлз любит перед сном проводить время в библиотеке и частенько поднимается наверх последним. Она слышит его негромкую, но уверенную поступь почти каждую ночь, когда он проходит мимо ее комнаты в свои апартаменты. Несколько раз эти шаги замирали у ее двери…

И всякий раз ей очень хотелось распахнуть дверь. Искушение! Она становится такой слабой, когда дело касается его светлости герцога Левертона.

Джиллиан оглянулась, внимательно посмотрела на окно. Она не раз подумывала, не открыть ли створку и не спуститься ли по стене — исключительно ради тренировки. Но кирпич в отличном состоянии, а это значит: не во что упереться ногами, а плющ, увивающий стену, может оказаться недостаточно прочным, чтобы выдержать ее вес. Что будет, если она с грохотом свалится на террасу перед библиотекой? Вряд ли такое ее стремительное появление приведет Левертона в хорошее настроение.

Девушка открыла дверь и выскользнула в темный коридор. Зрение у нее было превосходное, поэтому она легко добралась до лестницы, ни разу не споткнувшись. Внизу, в холле, на столе горела лампа, из-под двери библиотеки тоже просачивался свет. Джиллиан потребовалось несколько минут — и строгий выговор самой себе, — чтобы набраться смелости открыть дверь и шагнуть внутрь.

Левертон сидел за письменным столом, склонившись над бухгалтерской книгой. Он снял сюртук и закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые руки. От мягкого свечения лампы у его локтя и мерцающего огня в камине в его рыжевато-каштановых волосах переливались золотистые блики, а под высокими скулами залегли тени. Он был таким красивым, что Джиллиан было больно на него смотреть и захотелось успокоить занывшее сердце.

Она с нарочитым щелчком закрыла дверь. Чарлз, слегка нахмурившись, поднял голову. Секунду смотрел непонимающим взглядом, потом его лицо осветилось улыбкой, которую он приберегал только для нее. Эта улыбка говорила о веселом изумлении и желании, и от нее в лицо Джиллиан всегда бросался жар. Чарлз встал и пошел ей навстречу.

— Джиллиан, я думал, ты уже легла спать.

Она заставила себя улыбнуться.

— Я… не смогла заснуть, поэтому решила поговорить с тобой, если ты не против.

Он приподнял ее подбородок и мягко поцеловал в губы. Джиллиан с трудом подавила стон и желание прильнуть к нему.

— Надеюсь, я тебе не помешала? — спросила она, мысленно браня себя за взволнованный голос.

— Я счастлив прерваться. — Он подвел ее к низкому шезлонгу у камина. — Просто просматривал бухгалтерские книги имения.

Джиллиан уловила легкую нотку раздражения в его голосе.

— Надеюсь, ничего плохого?

— В общем-то нет: Сканторп в высшей степени толковый управляющий, — однако это не значит, что я согласен со всеми решениями, принятыми им за последние пять лет. — Он взъерошил волосы.

Джиллиан никогда не видела его небрежно одетым и таким растрепанным. Чарлз даже галстук снял, обнажив сильные мышцы шеи. Он всегда смотрелся красавчиком, но его мужская безупречность, когда ни один волосок не выбивается из прически, слегка пугала. А сейчас он выглядел настолько притягательно, что у нее перехватило дыхание. Видеть его таким… в общем, Джиллиан хотелось увидеть еще больше.

Но теперь она знала, что этого никогда не произойдет.

— Прошу прощения за свою небрежность, — улыбнулся Чарлз. — Хочешь чего-нибудь выпить? Может быть, хересу или миндального ликера?

— Это обязательно?

Он засмеялся, и его хриплый смех согрел ее, как летнее солнце.

— Конечно, нет. А чего ты хочешь?

— Не отказалась бы от бренди или портвейна.

Он вскинул бровь — Джиллиан тут же заняла оборонительную позицию.

— Уж если собираешься выпить, то сделать это нужно правильно, а не тратить силы на помои вроде миндального ликера.

— Мысль разумная, но философия для юной леди несколько шокирующая.

— Как тебе известно, я всегда стараюсь быть разумной и рассудительной.

Чарлз хмыкнул, но пошел за выпивкой к буфету, стоявшему между двумя книжными шкафами.

— Ты хотела поговорить со мной о чем-нибудь конкретном? — спросил Левертон, оглянувшись. — Или просто чувствовала себя неспокойно? Если дело в этом, у меня есть отличное лекарство.

Его улыбка ясно говорила, что у него на уме. А реакция тела сообщила Джиллиан, что оно полностью с ним согласно. Но зачем себя мучить?