— Это своего рода состязание между нациями, — сказал Чарлз. — Кто лучше занимается любовью — итальянец или англичанин?

— Ну, ты, безусловно, очень хорошо целуешься, — отозвалась она. — Но…

Он надменно поднял бровь.

— Мисс Драйден, вы хотите бросить мне еще один вызов?

Она собиралась пошутить, показать, что тоже может легко отнестись к их отношениям, но у нее ничего не получилось. Занятия любовью никогда не станут для нее лишь приятным развлечением. Только не с ним. То, что случилось на берегу, словно прожгло в ней это знание. Той ночью она хотела лишь получить от него немного удовольствия, а вместо этого с головой погрузилась в любовь.

Чарлз, не услышав ответа, нахмурился. Рука его замерла, хотя пальцы продолжали удерживать бедро ласковым, но хозяйским жестом.

— Что такое, милая? Я тебя слишком тороплю?

— Не думаю. Просто я никак не пойму, чем мы занимаемся: разве тем, о чем только что говорили?

Его пальцы опять начали описывать круги, с каждым неторопливым движением подбираясь все ближе к завиткам между ног. Джиллиан задрожала. Те крохи внимания, что еще оставались при ней, улетучились, когда его пальцы коснулись того самого местечка.

— Мне бы хотелось заняться любовью со своей невестой, — произнес Левертон, — каким бы шокирующим ни показалось тебе это необычное желание. Но я знаю, когда дело доходит до этих вещей, ты становишься педантом.

Джиллиан заставила себя отвлечься от ощущений, которые вызывали в ней его прикосновения, и прислушаться к словам.

— Ничего подобного. А учитывая наш недавний разговор, говорить такое и вовсе жестоко.

Он чуть приподнял ее, продолжая прижимать к груди, и руку из-под юбки не убрал. Его восставшее естество настойчиво прижалось к ее попке, и Джиллиан пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы не заерзать.

— Прости, любимая, — уныло произнес Левертон. — Я не смог удержаться. Понимаешь, тебя так легко распалить.

— Я знаю куда лучший способ распалить меня, чем глупые шутки, — буркнула она.

— Согласен. Приступим?

Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее, но Джиллиан прижала ладонь к его губам. Он поцеловал ладонь и втянул в рот один ее пальчик. Джиллиан ахнула, пораженная тем, что такой простой жест может оказаться настолько искушающим.

— Вообще-то, — проговорила она, пытаясь четче сформулировать свою мысль, — я бы с удовольствием приступила, но сначала должна задать вопрос.

Он поцеловал ее ладонь, затем положил руку себе на грудь. Она ощутила, как бьется под пальцами его сердце.

— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, Джиллиан. Всегда.

Для храбрости сжав в кулачке мягкую ткань его рубашки, она сказала:

— Ты уверен насчет этого?

— Уверен, хочу ли заняться с тобой любовью? Больше, чем в чем-либо в жизни.

— И тебе в самом деле все равно, что я больше не целомудренна?

Он покачал головой.

— Ты была слишком уязвима и нуждалась в утешении. Я уверен, ты не сделала ничего плохого.

— Ты очень добр. Но мне немножко сложно поверить, что тебя это не волнует.

Она хорошо знала, каковы мужчины на самом деле. Чарлз, безусловно, лучше всех, кого она когда-либо знала, за исключением отчима. Но он все равно человек гордый.

Он смотрел на нее, обдумывая ответ. И сердце ее согрелось мыслью, что он не пытается прогнать ее тревоги поцелуем или проигнорировать их в пылу недолговечной страсти.

— Если хорошенько подумать, то это даже облегчение, — произнес он вдруг. — Любовь с девственницей может оказаться довольно непростым занятием.

— А что, у тебя большой опыт общения с девственницами? — едко спросила Джиллиан.

Он наклонился и прикусил ее нижнюю губу. Было немного больно, но при этом тело ее сжалось от желания.

— Никакого, и это тебе пора бы уже понять.

— Просто уточняю, — пожала плечами Джиллиан. — Но испытывать облегчение от того, что я не девственница?.. Немного странно.

Он засмеялся.

— Давай скажем так: это снимает напряжение. Мне не придется волноваться из-за девичьих обмороков, или приводить тебя в чувство нюхательной солью, или, того хуже, бояться, что ты запрешься в своем будуаре и откажешься выходить, потому что я напугал тебя своей мужской силой.

Джиллиан хихикнула, хотя раньше никогда не хихикала. С другой стороны, до сих пор ей не приходилось веселиться, занимаясь любовью.

Она гладила его по плечам. Ей нравилось, что его плечи такие широкие и сильные.

— Ну, ваша светлость, я бы сказала, что это не снимает напряжения, а добавляет его.

— Как это? — Рука на ее бедре снова пришла в движение, и теперь всякий раз, как его пальцы задевали завитки, она чуть-чуть раздвигала ноги, приглашая прикоснуться.

— В отличие от девственниц я точно знаю, что произойдет дальше, — сказала Джиллиан. — А у меня высокие стандарты, и я рассчитываю, что вы их превзойдете.

Его взгляд полыхнул страстью.

— Колдунья! Я принимаю вызов, мадам, и начинаю прямо сейчас.

Она снова остановила его, не дав поцеловать, хотя нервы дрожали на пределе.

— Ты абсолютно уверен насчет этого? Насчет нас? — Почти все ее оборонительные рубежи пали, и если сейчас она позволит ему заняться любовью, падет и последний.

Он прикоснулся губами к ее рту — восхитительное мгновение! — и отодвинулся.

— Позволь показать, как сильно я хочу тебя, Джиллиан. Как сильно буду хотеть тебя всегда.

Его низкий серьезный голос прозвучал клятвой. Она помедлила мгновение, давая возможность этому обещанию угнездиться глубоко внутри. Оно проникло прямо в сердце и затопило его мирной радостью, словно она вернулась домой после долгого, очень долгого отсутствия. Джиллиан положила ладонь ему на щеку, ощущая колючую щетину.

— Да, пожалуйста, покажи мне, — прошептала она и потянулась, чтобы поцеловать его, но он ее удивил, подхватив на руки и усадив на шезлонг. — О боже! Что еще? — раздраженно спросила Джиллиан. Теперь, когда они решили двинуться дальше…

— Терпение, любовь моя, — сказал Чарлз, подходя к двери и поворачивая ключ в замке. — Вряд ли мы обрадуемся, если сюда войдет Хьюитт, чтобы погасить лампы.

— Господи, только не бедолага Хьюитт!

Вернувшись, Чарлз взял ее за руки и поднял с шезлонга.

— А теперь пора освободить тебя от платья. — Он повернул ее спиной к себе и начал быстро расстегивать пуговки и развязывать ленты. Не прошло и минуты, как платье полетело на пол.

— У тебя ловко получается, — заметила Джиллиан, когда он начал расшнуровывать корсет. — Может, начнешь подрабатывать камеристкой?