гостья собирала чемоданы и так увлеклась этим делом, что и не заметила моего появления.

— Уже уходишь?

Сабрина неприлично взвизгнула и резко отпрыгнула к стене.

— Не бойся, это всего лишь детектив. Один усталый, помятый детектив…

Я прикрыл за собой дверь и повалился на матрас. Он сохранил запах её духов — ванили, тягучей карамели и сладких ягод… Не представляю, откуда у бездомных имеются такие духи. Наверное, их раздают вместе с галетами.

Девушка перестала собирать вещи и упала на моё лежбище. Она так лыбилась, что даже почти убитый многочисленными физическими нагрузками, жутко невнимательный, я всё же догадался, что у неё произошло что-то очень хорошее.

— Неужто, в Спелых яблочках не досчитались выручки?

— Какой ты злюка, — гостья шутливо насупилась и пригрозила мне пальцем. — Я никогда не ворую. И хорошо мне совсем по иной причине…

— Переезжаешь?

— Через неделю отплываю на большом корабле. Буду ютиться в третьем классе.

Я молча кивнул и сложил гудящую голову на подушку.

— Что, расстроен?

— Нет. Это твоё право — уезжать, когда тебе вздумается.

— Но ты всё же расстроен. — внимательная бестия легонько ткнула меня кулачком. — Что-то случилось?

«Я с горем пополам раскрыл похитителя, а он оказался родовитым богачом, к тому же, совершенно не знающим, где спряталась его так называемая любовь»

— Произошло много… Всякого. — я не стал вдаваться в подробности, чтобы не навлечь на молодую особу излишнюю тоску.

— Например? — но девушка, как назло, не отставала.

— Хочешь примеров? — сказал я слишком уж злобно, даже несколько злорадствующе. — Тогда держи: я нахожусь под следствием за убийство человека, которого прирезал подельник моего главного подозреваемого, а сам этот главный подозреваемый поджёг единственные улики и от страха за свою жизнь обожрался противоядиями, как свинья желудями. И даже не пойти в полицию — обвинения-то голословны…

Сабрина крепко меня обняла и принялась гладить по голове. Как ни странно, полегчало.

— Бедный-бедный детектив. Совсем один. Обманут… Дважды.

Я приподнял голову. Девушка уловила на себе мой взгляд и устало улыбнулась.

— Ты хороший человек, Лойд. Жаль, что так вышло… Что мне надо уехать. Мы бы могли многое друг другу сказать.

Я вдруг напрягся… И оцепенел.

— Так скажи сейчас.

— Не имеет смысла. Ты вряд ли меня поймёшь.

— Так останься, и я тебя пойму.

— Не могу! — дама встрепенулась, и её локоть чуть не отбил мне лоб. — Всегда этим заканчивается. Я ничего не обещаю мужчине, но он влюбляется в меня до беспамятства и хочет запереть, как… как…

— Как птицу в золотой клетке?

В глазах девушки застыли слёзы.

«У неё голубые зрачки?..»

— Я сегодня без линз. — девушка горько хмыкнула и утёрла слёзы. У неё потекла тушь. Она выглядела… прекрасной.

«Лойд, хватит себя обманывать. Это не любовь, просто желание найти кого-то нового…»

— Так это ты…

— Ничего не говори.

Сабрина прильнула к моим губам. Я впился в них с той страстью, с какой униженные любовники пытаются компенсировать своё падение. Завершив короткий, страстный поцелуй, девушка сняла с себя блузку и с диким желанием обхватила моё тело. Я обнял её с жаром, и, кажется, у нас поднялась температура… Или… У меня одного?

Мы продолжили глупый процесс раздевания и начали с моих штанов. Она помогла мне их снять, и я бросился к ней с двойным усердием. В тот момент гостья казалась мне чем-то большим, чем просто девушка на одну ночь. Чем-то большим…

Глава 31

Я обнимал её. Держал за плечи и не желал отпускать, хотя понимал, что рано или поздно она должна уйти. Это должно было случиться. Ей нельзя было оставаться в городе.

Мне многое хотелось ей сказать, и она знала это. Смотрела меня, на мои полураскрытые губы, и ловила каждое слово, порой несказанное. Она знала меня лучше, чем я сам. Так мне казалось.

Но я не хотел ничего говорить напрямую. В этом не было никакого смысла. Я не хотел знать, что было вчера, что было неделю назад, что привело её к моему порогу. Судьба? Некая общая связь, которая должна связать чьи-то души? Мне всё равно.

— Ты так ничего и не скажешь? — девушка нежно прижалась к моей груди. Она слушала бешеное биение моего нового сердца.

— А что бы ты хотела услышать… Сабрина?

Идеал женщины посмотрел на меня с хитрым прищуром.

— Что я очень красивая.

Я озарился спокойной улыбкой.

— Ты слишком красивая, чтобы я тебе это говорил. Чем лучше девушка, тем меньше ей надо комплиментов — тогда она начинает ценить их.

— Я так и знала, что ты манипулятор…

Я попытался усмехнутся, но с моих губ сошёл лишь больной смешок. Вместе с кровью.

Девушка отпрянула от меня и, заметив, как по мне стекают тонкие струйки, надрывно, чуть ли не доведя меня, — сурового, как мне казалось, — мужчину, до слёз, спросила:

— Что с тобой?

— Кто-то намазал ядом обе трубки.

— Почему ты не сказал об этом раньше! — дама не медля поднялась с матраса и бросилась к чемодану. Под стопкой вещей нашёлся чемоданчик поменьше. Она подошла ко мне, держа его в руках, и я мог вплотную его рассмотреть: синий, с золотой ручкой. Такой маленький, но такой коварный…

Сабрина достала противоядие. Какую-то едкую зеленоватую смесь. Стоило ей открыть пробку, как квартира мгновенно наполнилась дурным травяным запахом.

— Пей.

Гостья поднесла пузырёк к моим губам со следами помады. Её помады. Я отвёл её руку.

— Не хочу.

— Ч-что? — девичий голос неожиданно дрогнул.

— Не хочу жить. Я прожил достаточно долго. Всё, что сейчас происходит — излишество, подаренное неизвестно кем за непонятные заслуги.

— Значит, я тоже излишество?

— Нет-нет, — я взял даму за свободную от пузырька руку. — Ты — моё лучшее излишество. Понимаешь?

Девушка тревожно кивнула.

— Понимаю… Но не позволю. Тебя достаточно потрепали, незнакомец из ниоткуда.

Я пытался бороться. Старался, как мог. Но сил не хватило. Девушка залезла на меня и, придавив руки бёдрами, раскрыла рот и начала вливать в него проклятое противоядие. Выпив всё горькую смесь до дна, у меня помутился рассудок — я перестал видеть окружающий мир и стал смотреть на всё в гиперболизировано ярких цветах, за которыми перестали виднеться люди. Сабрина предстала тёплым розовым.

— Какой я цвет?

Язык присох к нёбу. Я едва заставлял его повиноваться.

— Розовый.

Дама тяжело вздохнула.

— Это плохо?

— Нет-нет… Это замечательно.

Она поцеловала меня в лоб, словно на прощание… Словно мы никогда больше не увидимся. После этого она принялась вновь собирать чемоданы. Я хотел помешать ей, но даже не смог подняться с матраса. Мне не