– Есть! – крикнул молодой человек, но Чуня – и это было странно – не разделил его радости, повернувшись к нему с перекошенным от ужаса лицом:

– Ты, козел! Ты убил его!

– Что ты плетешь? – Денис подошел к кровати, чувствуя, как подкашиваются ноги. – Я не собирался его убивать. – Он, как когда-то учили в школе, приложил палец к шее Илларионова. Пульс не прощупывался.

– Ты задушил его, идиот! – шипел вор. Молодой человек затрясся и упал на колени:

– Миленький, помоги, придумай что-нибудь! – заныл он. – Я обещал тебе десять процентов от продажи, заберешь тридцать, только помоги.

– Пятьдесят, – безапелляционно заявил Чуня.

– Ну хорошо. – Денис понимал, что не время и не место торговаться. Чуня надавил на переносицу, словно это помогало ему думать. – Можно сделать так, будто самоубился он… – Вор включил маленький фонарик, и его тонкий луч, как щупальца, пробежал по комнате. – Вон в стене крюк торчит. Сейчас веревку к нему привяжем…

Тогда Денису казалось, что они все сделали чисто. Собственно говоря, почему Илларионов не мог покончить с собой? Бедняга продал все, чтобы получить доступ к сокровищам, а их не оказалось. Так бывает в жизни. Заперев дверь и по возможности протерев все, к чему прикасались, они нырнули в темноту ночи – Денис не заметил, как из дневника вылетел клочок – и побежали к Чуне. Вор бежал, как молодой и здоровый, даже не подозревая, что подельник уже решил его судьбу. Пятьдесят процентов – это было слишком!

В аэропорт Игнатов отправился той же ночью. Совесть нисколько его не мучила. Два трупа тоже не беспокоили. Разве полиция свяжет с ним эти убийства? Он житель Ломоносова и никогда не общался с покойными. С билетами проблем не оказалось, и Денис, развалившись в кресле, открыл дневник. Кто знает, может быть, он поймет, где спрятано сокровище, уже здесь, в воздухе? Может быть, судьба уже подготовила для него сюрприз? Как оказалось, он не ошибся. Судьба действительно подготовила сюрприз, да еще какой! Среди сморщенных желтых листков, исписанных округлым почерком гимназистки, Денис нашел бумагу, заверенную печатью, и прочитал ее, меняясь в лице: «Уважаемый Игорь Борисович, сообщаю вам, что дневник вашей родственницы действительно оказался подделкой, изготовленной не позднее двух недель назад. С уважением, эксперт Д. Ф. Лановая».

Денис скомкал дневник и тяжело задышал. Черт, каким же он был дураком, когда не прислушался к Чуне и не дал и слова сказать несчастному краеведу. А тот уже знал… Но выходит, подделку изготовила его бабка Мария Ивановна, божий одуванчик, чтобы одурачить Илларионова и выудить из него деньги на лечение внучки? Интересно, на что она рассчитывала… Краевед тоже не дурак, сразу заподозрил неладное. Впрочем, какое теперь дело ему до покойника? С пронырливой бабкой он сам разберется. Стерва, из-за нее на его совести два трупа. Совести… Денис не подумал, что он давно попрощался со своими нравственными принципами.

Примчавшись в Ломоносов, парень обнаружил еле живую Иванову, почти без сознания. Слабой рукой она показала на полку с лекарствами, попросила есть, и он выполнил все ее просьбы: бабка не должна «двинуть кони» раньше, чем сообщит, где сокровище. Немного придя в себя, Мария Ивановна разрыдалась и поклялась, что сейчас расскажет ему все. Многое из ларца было продано, а деньги пошли на лечение внучки. «Не думай, что шкатулка ломилась от бриллиантов, – прошептала она. – Ольга много потратила, когда голодала».

– Если ты все угрохала на внучку, то я зарежу тебя прямо здесь. – Он вытащил перочинный ножик, который всегда таскал с собой. Старушка замотала головой:

– Нет, нет, кое-что осталось, тебе хватит. Дай слово, что развяжешь меня, иначе я умру.

Он пообещал, чтобы от нее отделаться, и женщина выдавила из себя, еле двигая посиневшими губами:

– Остальное я надела на покойницу. Бриллианты в гробу. Теперь развяжи меня. Ты обещал.

Он лишь расхохотался в ответ:

– Пока я еще ничего не отыскал, бабуля.

Мария Ивановна затряслась:

– Но ты же не собираешься…

– Именно собираюсь, – весело отозвался Денис. – В гробу твоей ненаглядной внучка лежит доля моего деда, значит, и моя. И я обязан ее забрать.

– Но это кощунство, святотатство! – Бедняжка захлопала ресницами и попыталась взять себя в руки. – Ладно, поступай как знаешь, только развяжи меня. Мне нужно в туалет, в ванную.

Он взглянул на часы. До темноты оставалось совсем немного. Жаль, что ночи здесь светлые. Впервые он возненавидел свой родной город.

– Потерпи еще немного, бабуля. – Молодой человек проверил веревки, скотч на ее запястьях и, помахав, удалился. Каким же он был дураком, что поверил ей! Негодяйка просто хотела спасти себе жизнь…

Ночью, запасшись лопатой, он проник на кладбище через пролом в стене, отыскал могилу, радуясь, что его видят разве только мертвые, начал копать, но вдруг, будто из соседней могилы, перед ним вырос сторож. Пришлось утихомирить его лопатой по голове. Мужчина повалился ничком на мокрую землю, а Денис подумал, что теперь на нем три трупа. Этот могут связать с ним, ведь потом придется убивать и бабку. Покончив с ней, нужно сразу бежать из города. Он свяжется с теми серьезными людьми, отдаст им кое-что из цацок, и они ему помогут.

Но в гробу ничего не оказалось – ни бриллиантика, ни монетки. Чертыхаясь, парень возвратился в квартиру Марии Ивановны и, нанеся ей несколько ран ножом, приведя в полуобморочное состояние, прошипел в лицо:

– Ты умрешь медленно и мучительно, если не скажешь, где спрятала остатки драгоценностей.

И тут бабка раскололась.

– Грешна я, грешна, Дениска, – заплакала она, и слезы градом покатились по измученному морщинистому лицу, – перед дедом твоим грешна. И перед внученькой. В ларце было не так много драгоценностей и антиквариата, поверь. Когда дочь моя непутевая сбежала, я всю душу в ребенка вкладывала, только ею и жила, о себе не думала. А когда она подросла, встретила я мужчину и полюбила его. – Она тяжело вздохнула. – Нестарая я тогда была, Денис, мне тоже любви хотелось. И стала я потихоньку продавать драгоценности… А деньги тратила на наряды. У меня было пять норковых шуб, машина. Этот мужчина бросил работу, и я его фактически содержала. Я скрывала от твоего деда, что живу безбедно, чтобы он не догадался, откуда у меня деньги. А потом, – женщина начала задыхаться, – а потом этот негодяй сбежал, прихватив остатки драгоценностей. У меня давно ничего нет, Денис. Когда заболела внучка, я продала свои шубы и золото, но для лечения это была капля в море. Да, я обманула Илларионова, потому что мне нужны были деньги. В настоящем дневнике Ольги описывались только ее аферы – и все. Но твою сестру уже ничего не могло спасти. Прости меня, Дениска, прости, – она заморгала, всхлипнула, – но ты не должен меня убивать. Я помогу тебе с деньгами. Я перепишу на тебя квартиру, ведь у меня нет других наследников. Дед говорил, у тебя долги. Продавай свою квартиру, дедовскую и расплачивайся. Поживешь пока у меня, а потом станешь владельцем моей жилплощади.