– В нумера! – закричал Владимир и очнулся от дремы, закашлявшись. Проклятый табак будто буравил ноздри. – Скоро бросишь курить всякую дрянь, – буркнул он Осташеву, невозмутимо смотревшему на назойливого приятеля. – Бросишь – только помоги, голубчик. Будем омаров в ресторанах кушать, шампанское ящиками пить и водиться с самыми красивыми женщинами. Да что ты молчишь?

– Обдумываю твое предложение. Значит, Ольга подружилась с некой француженкой, каждый вечер ходит на каток и возвращается в сумерках?

– Ей-богу, так, голубчик, – закивал Владимир. – Неделю за ней следил. Чую, обует она француженку эту. Та за нее в кондитерских и ресторанах платит. Ох, опять моя супружница за свое принялась.

– Может быть… того… не станем ее убивать? – проговорил Осташев. – Подождем, пока обчистит дамочку, а потом моему приятелю, начальнику тюрьмы, ее и сдадим. Он на нее в последнее время очень зол. Выпорхнула птичка из клетки и позабыла все свои обещания. А он, бедняга, уже о генеральском мундире грезил. Слово даю, если Ольга опять попадет в тюрьму, комфорта ей не видать. А мы тем временем прознаем, где она прячет свои драгоценности и деньги.

Владимир закинул ногу на ногу и усмехнулся.

– Да ты в своем уме, дружок? Запаришься, пока мою супружницу посадишь. Скорее она нас на каторгу отправит. – Он пожевал губами и добавил с видом знатока: – Убивать ее надо. Поверь, это единственный выход.

Осташев закусил мундштук и задумался. В рассуждениях друга была доля истины. Он разузнал об этой женщине и пришел в ужас от ее деяний, за которые она, кстати, не понесла никакого наказания. Предъявленные ей обвинения казались детской шалостью по сравнению с ее художествами.

– Есть у меня на примете парочка бандитов, – пробормотал Юрий, словно разговаривая сам с собой. – Они готовы решить нашу с тобой проблему быстро и безболезненно для нас. Если ты уверен, что твоя жена проведет вечер по тому же сценарию, можно завершить все сегодня.

Вольдемар хлопнул в ладоши.

– Брависсимо! – крикнул он и чихнул. Юрий с брезгливостью посмотрел на него.

– Только есть одно «но», – проговорил он. – Эти людишки попросят денег. У тебя они есть?

Барон махнул рукой. Он не привык особо задумываться о том, что будет завтра.

– Найдем, – бросил он. – Не беспокойся. Я перерою всю ее квартиру, но отыщу проклятые драгоценности.

– Кое-кто говорит, что у баронессы должна быть шкатулка, полная бриллиантов. – Осташев снова выдохнул кружок едкого дыма. – Она вкладывала в них все свои деньги.

Владимир щелкнул пальцами:

– И я ее найду, вот увидишь.

– Тогда за дело. – Юрий встал, бросив трубку на запачканный пеплом стол. – Ступай домой, приятель, а я пойду поищу молодцов. Если нам повезет, ты уже сегодня станешь одним из самых богатых людей в столице.

Барон осклабился. Фантазии снова понесли его далеко, в светлое будущее, но Осташев не дал ему расслабиться:

– Я сказал, ступай домой. Приходи ко мне часика через три. Если полиция начнет нас опрашивать, вместе легче будет оправдаться.

Остен-Сакен дернул плечом и направился к выходу. Ему не было жаль свою жену. Он мечтал лишь об одном: чтобы все поскорее закончилось.

Ольга возвращалась домой в прекрасном настроении. Добрая Бланш одолжила ей огромную сумму денег с тем, чтобы она рассчиталась с долгами и поехала в имение, чтобы наказать пройдоху-управляющего. Француженка просила лишь об одном – вернуть деньги через месяц, и баронесса обещала, хотя, конечно, ничего не собиралась возвращать. Надо было пораскинуть мозгами, как отвязаться от Бланш, когда она настойчиво станет требовать возвращения долга. Впрочем, Ольгу это не слишком беспокоило. За месяц утечет много воды, и она обязательно решит все проблемы. Женщина нисколько не жалела добрую подругу, виноватую лишь в сострадании и милосердии к ближним.

Занятая мыслями, бывшая генеральша свернула с освещенной дорожки в небольшой зеленый массив, стараясь сократить путь до дома: начинал накрапывать нудный дождик. Она скорее почувствовала, чем услышала, следовавшего за ней человека. Баронесса резко обернулась и увидела невысокого мужчину, бедно одетого, с круглым злым лицом, который шел за ней по пятам. Впервые Ольгу охватил липкий страх, крупные капли пота выступили на лбу, и, собрав все силы, женщина бросилась бежать. Преследователь был моложе и сильнее. Он догнал ее в два прыжка, повалил на холодную мокрую траву, и его грубые мозолистые руки сомкнулись на ее горле. Баронесса почувствовала, что задыхается, перед глазами поплыли черные и красные круги, она, как рыба, пыталась сделать хотя бы глоток воздуха, но стальные пальцы продолжали давить на горло. «Я не должна умереть, слишком рано», – мелькнула мысль в затуманенном мозгу, и женщина стала шарить руками по траве. Она нащупала небольшой камень с острым выступом, потом, собрав последние силы, стала извиваться, стараясь ослабить хватку, и, когда ей это удалось, ударила бандита в висок. Ей показалось, что она нанесла слабый удар, но мучитель обмяк и повалился рядом с ней. Тяжело дыша, она вскочила и побежала к спасительному свету фонарей.

Добежав до квартиры, она влетела в комнату, закрылась на все засовы и опустилась на пол. Крупная дрожь сотрясала все тело, но Ольга не утратила способности думать и размышлять. Она поняла, кто мог заказать ее убийство. Это мог быть только один человек – ее муж. Недаром он не показывался неделю и не клянчил у нее деньги. Теперь его поведение вполне поддавалось объяснению. Какой негодяй!

Пошатываясь, женщина встала и подошла к шкафу, в котором хранилась ее шкатулка. Кроме драгоценностей, там по-прежнему лежал пакетик с ядом, и баронесса, погладив его указательным пальцем, вспомнила слова Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет». Ее муж заслуживал казни, и она сделает все, чтобы привести приговор в исполнение.

Немного согревшись и придя в себя, Ольга решила, что станет делать дальше. Она подумала: как-никак, а покушение на убийство оказалось ей на руку. Завтра можно сказать Бланш, что ее не только пытались убить, но и обокрали. Следовательно, возвратить долг она не в состоянии. До лучших времен.

Санкт-Петербург, 1911

Владимир сидел на стуле в комнате жены и пил чай с малиновым вареньем и пирожными, которые Ольга купила в кондитерской господина Дюпре. Сама баронесса, кутаясь в шаль, стояла у окна и с печальным видом смотрела на улицу, по которой сновали прохожие, казавшиеся ей такими же серыми, как тротуары.