Саша ощутил болезненный укол ревности и хороший урон своему праву собственности.

– Вы не считаете, что испортили этой женщине жизнь? – Глухо, почти со злобной ненавистью, спросил он.

– Ровно в той же мере, в какой она подпортила мою. Я, видите ли, все-таки любил ее.

Саша молчал, ему нужно было прийти в себя от услышанного.

– Возьмёте альбомчик? Пригодится в работе – Виктор протянул ему альбом с фотографиями Лидии.

Саша взял альбом, хоть он и был ему не нужен. Саша удивился, что ему стало хорошо от услышанной истории. У Саши наконец-то появились силы. Силы, которыми щедро снабжала его появившаяся ненависть к мучителю Лидии, к ее первой сильной любви. Словом, к мужчине, роль которого в жизни Лидии, Саша столь часто ошибочно приписывал себе.

Вот брат и сестра объявили войну

Они делят дачу с квартирой.

Наследство они не дадут никому,

И их интерес как спортивный.

Вот сын в глубочайшей обиде на мать,

Она его недолюбила.

Не хочет ее он видеть и знать,

Она душу в него не вложила.

Вот внучка забыла звонить старику,

Ведь нет же на дедушку времени.

А дед ожидает, приник к ночнику,

Грусть старит его преждевременно.

В чем кровная сила? Она вообще есть,

Раз пасует пред столькими слабостями?

Недвижимость, время, обиды – не счесть!

Прогибается перед напастями.

А сила родства велика, она в том,

Что являет собой нечто вечное.

Недвижимость, время, обиды уйдут,

Их длительность скоротечная.

А кровь как текла, так и будет течь

В родных обрела она вечность.

О каких же обидах и ссорах тут речь?

Не теряйте же вы человечность!

Глава 28

Со своей исповеди дяде Гере Вадим не мог избавиться от наваждения, в буквальном смысле потерял покой и сон. В его голове мрачным речитативом звучали слова дяди Геры: "Человек всегда сам виноват в своей слабости. Никто не может повесить себе на плечи чужой крест, каждый несёт свой. Запомни это. Павел поступил эгоистично по отношению к тебе и вашей семье. Ты должен простить его."

Услышав эти слова от него, Вадим посчитал дядю Геру сумасшедшим. Сама мысль за что-то прощать Павла казалась Вадиму кощунственной, он почувствовал себя оплёванным. Его брат был не виноват, что во цвете лет стал брошенным женихом, преданным братом, а затем и жалким калекой. Лидия виновата перед Павлом. Саша виноват перед Павлом. Вадим виноват перед Павлом. Павел же не виноват ни перед кем.

Немного погодя, Вадим с мучением обнаружил, что голос дяди Геры все ещё звучит в его голове, проникает глубоко в подкорку. Вадим устал сопротивляться и начал себя жалеть. Сердце сжалось, вспомнив ноющую боль утраты. Мозг поддакивал, предложив Вадиму его собственные забытые мысли, родившиеся на похоронах брата: " Почему же Павел не подумал обо мне? Он знал, что я люблю его и без него не смогу. Он не мог этого не знать. Получается, что Павел меня вовсе не любил?"

Вадим лежал без сна и смотрел в белый унылый потолок. Действительно, почему? Почему же Павел не подумал о нем?

Вадим резким движением сбросил одеяло и достал из кармана куртки свой бумажник. Там была фотография, которую он всегда носил с собой. Его свадьба с Юлей. Четыре человека. Вадим, Юля, Павел и Лидия. Нет, пять человек. Ещё не увидевший белого света Арсений также незримо присутствовал на фото, укрытый во чреве матери.

Долгое время Вадим подрывался выбросить эту фотографию, заменить на другую. На какую-нибудь детскую фотографию с Павлом. Или просто фотографию одного Павла. Очевидно же, что Юля и Лидия тут лишние. Но что-то вечно мешало Вадиму это сделать, в конце концов он смирился.

Как они с Павлом здесь счастливы и красивы. И как похожи!

Юля и Лидия тоже хороши. Юлия прекрасна и невинна в белом свадебном платье. Лидия же скорее олицетворяет страсть и порок, но от этого не менее привлекательна.

Как похожи Вадим и Павел! Какие разные Юля и Лидия!

Вадим закрыл ладонью всех, кроме Павла. Он минуты три всматривался в его лицо. Нет, этот Павел не мог ответить на его вопросы. Нужно было спросить того другого, кем он стал после.

Павел с фотографии бы засмеялся и сказал, что он всегда думает о своём братишке Вадиме. Он вскинул бы вверх густые брови и спросил с вызовом, помнит ли Вадим хоть один момент, когда Павел его не поддержал и не подставил своё братское плечо.

Беда была в том, что Вадим помнит только такого Павла, как на фотографии. Память упрямо выкидывает воспоминания с Павлом-инвалидом. Именно в этом заключается причина выбора этой фотографии. Они с Павлом тут счастливы. Это было последнее мгновение, когда Вадим ничего не знал об обмане Лидии. Это был крошечный период, когда он, казалось, примирился с ее существованием в жизни Павла.

– Павел, скажи, ты любишь меня меньше теперь? – Как-то спросил у брата Вадим.

Павла вопрос удивил. Он отложил книгу и внимательно посмотрел на младшего брата так, словно никогда не слышал ничего более поразительного.

– Я не понимаю твоего вопроса, Вадим, – ответил Павел, став одним сплошным вниманием.

Вот за это Вадим и обожал брата. За то, как он с ним общался. Всегда как со взрослым, равным себе, и никогда мельком и как бы между делом.

– У тебя появилась Лидия, и ты стал уделять всем меньше внимания, – под "всем" Вадим подразумевал конкретно себя. Просто ему сделалось стыдно за свою ревность.

– Ты повзрослел Вадим и сам уже жених, – отвечал Павел. – Мне грешно отнимать тебя у Юли, она нуждается в тебе.

В отличии от тебя это ты хочешь сказать подумал Вадим. Сердце у него упало.

За час до этого разговора Вадим наблюдал в окно, как Павел и Лидия шли, держась за руки. Ветер весело приподнимал лёгкое платье с ее стройных бёдер, Павел этого совсем не замечал, так как, улыбаясь, глядел ей в лицо. Потом Павел остановил Лидию и что-то ей горячо прошептал. Она улыбнулась своей детской улыбкой и прижалась головой к груди Павла. Рука Лидии как-то боязливо тронула его плечо, беззащитно и нежно скользила туда-сюда. Павел прижал свою возлюбленную к себе сильнее, и они стояли так несколько минут, никого и ничего не замечая. Павел любовно ласкал длинные чёрные волосы.

Вадим