смотрел на них сам не свой от горькой обиды.

К этому времени между Вадимом и Лидией шла настоящая война; возникшей между ними антипатии в равной степени способствовали страсть, ревность и презрение. Они ходили по очень тонкому льду, ожидая, кто провалится первым. Вадим проигрывал свои бои, его подавляла женская энергия Лидии.

И все же какой слабой Лидия стала тогда в своей смерти. Та женщина, что гордо и победоносно смотрелась в зеркало, которое раболепно шептало ей, что она милее всех, вышла из Лидии, оставив для вечности лишь малое израненное дитя.

– Аналогичным образом во мне сильно нуждается Лида, она ещё такой ребёнок на самом деле, – продолжал Павел. – Жаль, что за ее женственностью никто этого не замечает.

При этих словах лицо Павла прояснилось, улыбка брата показалась Вадиму даже глуповатой.

Да уж, прям невинное дитя, ревниво подумал Вадим. Павел так влюблён, что видит беззащитного ребёнка в прожжённой стерве, которая использует всех и каждого. Влюблённым он был или пророком?

С лица Павла не сходила глупая улыбка, раздражающая улыбка счастливого человека.

– Мы теряем наши братские узы, – Вадим сделал ещё одну попытку.

– Разве их можно потерять? – Возражал Павел. – В нас течёт одна кровь, это навеки. Никто и никогда не сможет отнять этого у нас. Даже мы сами.

– С Сашей у нас тоже одна кровь, но что нас связывает?

– Очень многое, Вадим, – с лица Павла вдруг пропала улыбка, его лицо стало серьёзным. – Потом ты поймёшь. И он тоже поймёт.

– Но свою Лидию ты все равно ставишь на первое место, – не унималась ревность Вадима. – И хочешь, чтоб я также ставил на первое место Юлю. Я не понимаю твоей логики.

– Я могу объяснить. Отношения с женщиной, которую любишь, требует больше внимания, так как в них нет изначальной силы родства. Тут никто и ничего за тебя не сделает. Мы же с тобой братья, что нам делить? Мы связаны навеки и несмотря ни на что.

– Я надеюсь, что Лидия делает тебя счастливым, – Вадима не удовлетворил ответ брата, в своё пожелание он вложил больше язвительного нежели искреннего.

– Да, – лицо Павла опять прояснилось. – Она сама не знает, как много счастья даёт мне, позволяя оберегать ее и заботиться о ней.

Вадим убрал палец, открыв на фотографии Лидию. Она смотрела прямо и уверенно. Но какой это беззащитный ребёнок? Волк в овечьей шкуре. Вадиму, например, всегда было с ней неуютно. А Павел чувствовал себя рядом с ней счастливым. Он чувствовал себя рядом с ней мужчиной. Он чувствовал себя рядом с ней нужным.

И все же Павел обманывался. Он видел в Лидии то, чего в ней не было. Он был обманут ей.

Или же обманут самим собой?

Он не мыслил жизни без неё. Какая странная зацикленность. "Не сотвори себе кумира". Вторая из десяти заповедь, плавно вытекающая из первой. Саша потерял Лидию навсегда и бесповоротно, но смог жить дальше. Дядя Гера убил свою семью, но смог жить дальше. Он сам, Вадим, потерял Павла и смог жить дальше. Почему так? Разве был Вадим когда-нибудь сильнее Павла?

Нет, все они не были инвалидами, в этом кроется причина. Зачем влачить такую жизнь? Это и спросил Вадим у Саши однажды, оправдывая поступок Павла.

– Ты бы не перерезал вены? – С вызовом бросил живому и здоровому брату Вадим?

– Нет, мне всегда есть для чего жить. Павел слишком зависел от внешних обстоятельств. Он был не из тех, кто творит историю своей жизни. Он предпочитал плыть по течению. Я бы перегрыз ему глотку, но не отдал добровольно Лидию, свою невесту. Если б мне отказали ноги, я бы писал картины руками, если б руки – писал бы картины ногами, если б зрение – писал бы по памяти, если б навек приковался к мертвой постели – писал бы, воображая в голове. Жизнь не зависит от обстоятельств. Наоборот: это обстоятельства зависят от жизни. Есть люди, что живут несмотря ни на что. А есть такие, кому только дай повод помереть. Павел всегда принадлежал ко второй категории, к нашему величайшему сожалению, – ответил Саша, и Вадим возненавидел его тогда. На этот раз уже навсегда.

Чертов эгоист. Куда ему до жертвенности Павла! Как Иисус Христос принёс себя в жертву за грехи таких ублюдков как Саша, Павел принёс себя в жертву… кому? чему? Если жертва Иисуса Христа велика и оправданна, то жертва Павла… бессмысленна?

Вадим убрал фотографию в бумажник и лёг обратно в постель. Белый потолок послужил ему палачом, так как ничего не изображал. Воцарилась тишина, которая, казалось, будет длиться вечно. Мысли не нашли другого приюта и опять вернулись в ту же точку.

О ком думал Павел, когда резал себе вены? О Вадиме? О Лидии? О Саше?

Внутри Вадима бушевало цунами, оно снесло его твёрдое убеждение. И взамен родилось странное открытие.

Павел был неправ. Павел был слаб. Павел очень сильно и жестоко ошибся.

Лидии и Саше не нужна была его смерть. Если он хотел сделать их виноватыми и несчастными, то это утопия. Что там говорил дядя Гера? Никто не может переложить ответственность за свои деяния на другого, ровно, как и никто не может взять себе на плечи чужой крест.

А по отношению к родителям Павел поступил ещё хуже. Особенно с матерью, для которой он был отдушиной и опорой, Саша с Вадимом никогда не заменят ей Павла, даром что такие же сыновья. Он оттолкнул мать, отца, Вадима, даже Лидию. Ведь его не бросили, желали разделить тяжёлую ношу. Но разве можно помочь человеку, если он не хочет, чтоб ему помогали?

Павел совершил деяние вдвое худшее, чем Саша, Вадим и Лидия. Он совершил непоправимое.

Вадим вскочил с постели ослеплённый возбуждением, что последовало за этими мыслями, которые он раньше не мог себе позволить. Вадиму не верилось, что он наконец мог задышать полной грудью.

– Никто не виноват в самоубийстве Павла. Только он сам, – повторил Вадим вслух.

Мир Вадима рушился, он стоял посреди его обломков и повторял шепотом эти слова. И это открытие обещало остаться с Вадимом до конца его дней и навсегда изменило жизнь.

Он сбросил с себя крест Павла. Впервые за столько лет Вадим сумел вздохнуть свободно, ничто уже не сжимало его горло в тиски.

Вадим