свалили различный ведьмовской хлам, а один превратили в залитый кровью обеденный стол.

Среди алтарей высились три колонны с изувеченными ликами почитаемых в Эделии Трёх Светлых Божеств. Начертанные кровью и экскрементами, жуткие символы скрывали их первозданную красоту. На столбе Отца Благодетеля был распят рослый мужчина. Страшная запёкшаяся рана разорвала ему пах. Отрезанные гениталии, в насмешку пригвождённые рядом, разлагались и отравляли воздух зловонием. Со столба Сына Света, прославляющего продолжение рода, свисало ужасное сплетение из детских тел. Извращённая Тёмная магия поддерживала жизнь в двух искалеченных крестьянских ребятишках. На них, привязанная головою вниз к столбу Матери Заступницы, распахнутыми от ужаса и горя глазами взирала женщина. Разум лишь на мгновение вернулся к ней, и она тихо застонала.

– Анка, заткни пасть этай стерве! Ещё услышу хоть стон от этага мяса, павешу тебя на её места! – крикнула Гетлана, самая старая из собравшихся здесь ведьм.

– Гряссная сстряпуха, нужно было ссатмить им рассум, чтобы не дёргалиссь! Я предлагала, но ты мнишь ссебя сстаршей и всё должно быть по-твоему, – огрызнулась Анка.

– Сколька раз павтарять, праклятая дура, жертва далжна сахранять связь с Тёмным мирам! Так велена Гаспажой! – рявкнула Гетлана и молниеносным движением метнула ржавый тупой нож в свою товарку.

Нож лишь немного разминулся с покрытой чешуёй головой Анки и бряцнул об пол. Змееподобная ведьма зашипела и отступила во тьму, сыпля проклятиями. Через какое-то время женские стоны прекратились. Чуть слышный гул Источника, пробивающегося из колодца в центре зала, усилился в наступившей тишине.

– Они идут, – тихо прохрипела третья ведьма. Она приподнялась с лежака на покрытых шерстью культях, заменяющих ей ноги, и, отхаркнув густую мокроту, продолжила: – Тилла видит. Тилла чувствует. Белокожая шлюха пытается заглянуть сюда.

– Атвадь её! – гаркнула Гетлана. Единственный её глаз, походящий на вороний, бешено завращался. – Я паддерживаю ритуал! Утапи суку в Источнике!

– Тилла уже держит орочью гниль. Сил Тиллы не хватит, чтобы вести их на сечу и дать отпор ладосской потаскухе! Зови сосуд. Госпожа шепчет. Госпожа зовёт Тиллу. Госпожа будет говорить с Тиллой.

С этими словами ведьма повалилась на грязный лежак и закатила глаза. Бормоча беззубым ртом слова заклятья, она покинула искалеченное тело и растворилась в Тёмном Источнике, отвечая на зов Древнего Бога.

– Шэйден! Шэйден, пасади тебя на рог, жива сюда! – заорала Гетлана. Её каркающий голос, усиленный эхом круглых стен, напоминал воронью свадьбу.

С лестницы донеслись звуки босых ног, и молодая девица в лёгком сером платье чуть выше колен спустилась в зал. Удлинённые уши выдавали в ней смешение эльфийской и людской крови, зелёные кошачьи глаза отражали блеск одинокого факела.

– Что случилось? – с тревогой выдохнула она.

Гетлана вцепилась своими птичьими когтями в руку молодой ведьмы и прошипела прямо в лицо:

– Памаги Тилле. Ана слушает шёпат. Бери орачьи тела. Сакруши салдат.

– Дай мне! – взвизгнула Анка. – Я прокляла их третьего ублюдка! Я ссама вылавливала ссмей и вешала его на столб! Ссними Удавку! Я хочу видеть их муки!

– Заткнись, мерзкая тварь! Из-за тебя мы чуть не патеряли мяса! – указывая на изувеченного мужчину, продолжила гаркать Гетлана. – Если ещё чего-нибудь у него атгрызёшь… Тваи кишки украсят этат эльфий падвал!

Анка вновь издала злобное шипение, и мерзкая улыбка оголила тонкие, длинные зубы-пилы. Заклятье Удавки не давало ей и шагу ступить без дозволения Гетланы. Она не могла понять, чем заслужила столь позорное наказание. За свою жизнь она не один раз спала с мужчинами, и каждый акт заканчивался одинаково. Так почему же на этот раз должно было быть иначе? Только из-за того, что его жизнь и кровь нужна Госпоже? Жить-то он жив, и крови в нём полно, ну а что его драгоценная палочка не на месте, так что же? Прямого-то запрета калечить не было.

– Я возьму орков! – решилась Шэйден.

– Сматри, не падведи Гаспажу, – просипела старая ведьма, усиливая хватку. Птичьи когти глубоко вошли в податливую плоть и оставили четыре кровоточащие раны на мраморной коже девушки.

Увидав содеянное, Гетлана отшатнулась в ужасе, рухнула на колени и задрожала. Ранить Сосуд, принадлежащий древнему божеству, означало для неё только одно – смерть. Госпожа не простит порчу принадлежащего только ей тела.

– Не пагуби, – взмолилась она. – Хазяйка Тьмы, исправь садеяннае. Ведь васпитала тебя как кравину сваю. Дала ведь силу и знания и привела к участи великай! Править будешь наравне с багами ты, а мы червями ползать пред табою.

Шэйден на это лишь слабо улыбнулась: эту пустяковую рану она даже не почувствовала. Гул колодца едва усилился, Тёмный Источник будто выдохнул, моментально затягивая раны своей избранницы.

– Благадарствую, о Великая! – Гетлана бросилась целовать босые ноги приёмной дочери.

Выкраденная ещё в младенчестве из маленькой безымянной деревушки в княжестве Ван-Алли, Шэйден не знала другой матери, кроме Гетланы. При ней она впервые пошла, при ней произнесла первые слова и первое заклятие. Старая ведьма научила её всему, что знала, и всю жизнь пестовала новообретённую дочь ради великой цели. Самой судьбой Шэйден была избрана вместилищем для дочери Рух. Кад-Давра, Вечный Мертвец, Прародительница Нежити с самого рождения присматривала за ней. Чёрные волки незримыми стражами сопровождали её в лесах, вурдалаки ночами охраняли сон, вороны бдительно высматривали любую опасность и докладывали обо всём Гетлане.

Старая ведьма, получившая Тёмное благословение вырастить сосуд, трепетала от мощи Потока своей дочери. Границы сил молодой ведьмы были вне её понимания. Но разве мог смертный осознать мощь божества? Первобытная энергия билась в застенках сознания Шэйден, и только Кад-Давра, как и было указано в пророчестве, могла разрушить преграду и выпустить в этот мир всю мощь Тёмного Источника.

– Встань, мать, – ласково проговорила Шэйден. – И не бойся – я справлюсь! Ты меня хорошо учила.

Она помогла Гетлане подняться и, взбежав по ступеням в верхнюю комнату, служившую когда-то сторожкой, закрыла за собой дверь. В полной темноте она села на холодные камни и мгновенно растворилась в Источнике.

Непроглядная тьма поглотила её. Опасный и зверски холодный для других, Тёмный Источник усмирял себя ради своей избранницы. Его бешеные вихри обходили её стороной, разрывающие на части миры круговерти замирали, пропуская её.

Прожив всю жизнь вдали от людей, она судила о них лишь по рассказам своей второй матери и её товарок. Их истории всегда показывали людей грязными, жестокими, почти безумными. Человеческие мужчины днём и ночью напивались до беспамятства, дрались как звери и насиловали женщин. Женщины, с позволения городских колдунов, умерщвляли своих ещё не родившихся детей и выбрасывали их под копыта лошадей. Люди, закованные в сталь, командовали всем. Они держали народ в рабстве, превращая его