На улице валил снег. Анника шла по Вазагатан, и твердые ледяные снежинки хлестали ее по лицу. Уличные фонари желтоватым, смазанным светом немного рассеивали зимний мрак. Анника вгляделась вперед, туда, где находился Центральный вокзал, но не увидела ничего, кроме крутящегося снега. Она не привыкла вставать в такую рань, и от недосыпания и усталости у нее кружилась голова. Она с трудом переставляла ноги.

Решение ехать на поезде, а не на машине было поистине гениальным, и не только из-за усталости. На дорогах уже образовались пробки, колеса автомобилей бешено пробуксовывали, улицы стояли. Она посмотрела на часы: идти еще минут пятнадцать.

Прошло почти две недели с тех пор, как она отправила по факсу письмо Филиппу Андерссону в Кюмлу.

Комендант тюрьмы оказался прав. Ни Стивенс, американец, ни араб Свенссон не ответили на ее факсы, несмотря на то что Анника обращалась к ним трижды.

Напротив, Филипп Андерссон, убийца с топором, ответил ей сразу. Он написал, что будет рад встретиться с корреспондентом СМИ, и если она немедленно пришлет ему свои личные данные, то он договорится о разрешении посещения. Пользуясь случаем, он также отправил Аннике сведения по делу. От письма густо пахло недостатками шведской юстиции. Андерссон утверждал, что сообщит ей много нового и поэтому очень важно, чтобы она заранее хорошо ознакомилась с фактами по его делу.

Она — весьма, впрочем, неохотно — отправила Андерссону свои личные данные. Конечно, ничего секретного в них не было, и при желании их можно легко найти, но Анника все равно испытывала какое-то внутреннее неудобство, отправляя свой почтовый адрес и номер удостоверения личности.

«Что, собственно говоря, может произойти? Он спрячется у меня под кроватью, сжимая в руке топор?»

Едва ли он это сделает — Анника спала на разложенном на полу матраце.

На самом деле меньше всего из всех троих Аннике хотелось встречаться именно с Филиппом Андерссоном. Она убедила себя, что он будет лить меньше всех грязи на Давида Линдхольма.

«Лестничная шахта, серые бетонные клетки. Кровь на желтых стенах, кровь льется по ступенькам. „Полиция! На вас направлено оружие! Юлия, к двери. Анника, уходи отсюда!“»

Анника отогнала тревожное воспоминание.

Впрочем, из всех троих Филипп Андерссон был, наверное, единственным, кто сможет внятно излагать свои мысли. Согласно протоколам, Свенссона допрашивали через переводчика, а значит, шведским он владел не особенно хорошо. Может быть, он просто не смог прочесть факс, но другого способа общения с ним не было, и Анника сдалась.

В протоколах допроса и суда Стивенса упоминаний о переводчике не было, и, видимо, шведским он владеет вполне сносно, но опыт общения с наемными убийцами убедил в том, что они, как правило, не особенно разговорчивы.

Оставался только он, убийца с топором с Санкт-Паульсгатан. Время посещения в Кюмле — в 11 часов утра 1 декабря.

Надо признать, что спала она сегодня отвратительно.

Не только из-за того, что ей предстояло провести какое-то время в запертом помещении наедине с серийным убийцей, и не только потому, что дети были с Томасом и этой Снежной королевой; нет, Аннику грызло какое-то непонятное чувство потери, ей чего-то не хватало. Она без сна ворочалась под одеялом, но так и не смогла понять, что же ее так мучает.

«Мне надо вытянуть из него все любой ценой».

Она внимательно прочитала вердикт по делу Филиппа Андерссона и переворошила все содержимое старого компьютера Шёландера, но по делу Андерссона ничего больше не нашла.

В деле, несомненно, были слабые места, но никаких роковых неувязок и ошибок. Филипп Андерссон был на месте преступления в момент его совершения, у него была возможность его совершить, и, более того, у него был мотив. Согласно показаниям одного свидетеля, все три жертвы обманули Андерссона на большую сумму денег, и мотивом могла быть жажда мести, расплаты. Это не было указано в протоколах следствия и суда, но Анника знала, что в мире Филиппа Андерссона не прощают воровства. Оно никогда не остается безнаказанным. Безнаказанность порождает наглость и провоцирует к новому воровству, и Андерссон решил образцово наказать воров.

На журналистском форуме Анника нашла некоторые детали того мошенничества, но у нее не было возможности проверить их достоверность.

В блоге говорилось о том, что все трое были вовлечены в обширную и разветвленную систему отмывания денег. Эта система базировалась главным образом на юге Испании. Приобретя недвижимость — по большей части в Гибралтаре, — дельцы обеспечили бесперебойные поставки кокаина из Колумбии в Европу через Марокко.

Аннике стоило большого труда представить себе степенного шведского финансиста деловым партнером южноамериканского наркобарона, но в жизни случается и не такое.

Три жертвы убийства занимали достаточно низкое положение в уголовной иерархии и беззастенчиво клали деньги, вырученные от наркотрафика, себе в карман, думая, что Андерссон этого не замечает. Но он заметил и отрубил им руки, чтобы они не совали свои грязные пальцы куда не следует.

Но некоторые детали этой драмы продолжали казаться Аннике очень странными.

Самое удивительное: если Филипп Андерссон занимал одну из верхних ступеней в преступной иерархии, то зачем же ему понадобилось самому делать эту грязную работу и пачкать свои драгоценные брюки? Неужели все наемные головорезы были в это время в отпуске? Или Андерссон — просто садист?

Если у него хватило способностей и беспощадности построить наркотический синдикат, то почему не хватило ума на то, чтобы не оставить отпечатков пальцев на дамской сумочке?

Да, и почему на брюках не оказалось крови других жертв?

И почему, ради всего святого, ему потребовалось убивать их топором?

Сквозь пелену крутящегося снега проступили контуры входа Центрального вокзала. Анника вошла в здание вокзала и стряхнула с обуви снег.

Она заказала билеты в первый класс, чтобы за время пути спокойно отдохнуть и поработать. Поезд отправлялся в 7.15. В Халльсберге она сделает пересадку до Кюмлы, где будет в 9.32. Обратный билет она заказала на 13.28 и с нетерпением ждала, когда сможет им наконец воспользоваться.

В здании вокзала было черным-черно от народа, несмотря на ранний час в понимании людей из мира Анники Бенгтзон.

«Почему зимой никто не одевается в ярко-красные цвета? Или в оранжевые? Неужели природа, климат и шведское стремление не выделяться высосали из нас весь цвет?»

Она не успела позавтракать дома и купила в буфете бутылочку питьевого йогурта и яблоко.

Поезд отправлялся от платформы номер десять.

Его подали как раз в тот момент, когда Анника вышла на перрон. Она нашла свой вагон, место, сняла куртку, устроилась на полке и мгновенно уснула.