Она проснулась, как от толчка, услышав, как машинист объявил: «Халльсберг, поезд прибывает на станцию Халльсберг». Сонно пошатываясь, Анника с трудом натянула куртку и вывалилась на платформу буквально за секунду до того, как двери закрылись и поезд поехал дальше на юг.

Анника уже собралась было искать такси, когда до нее дошло, что она еще не в Кюмле и что ей надо еще шесть минут ехать до Кюмлы на местной электричке.

«Мне надо собраться и сосредоточиться. Я же встречаюсь с убийцей».

Она встряхнулась, чтобы освежить голову, и побежала на электричку до Эребро. Поезд тронулся. Из окна открывался безрадостный вид — бурые поля и серые крестьянские дома. Взгляду было не на чем остановиться, пока впереди не показалась смазанная туманом полоска соснового леса.

Она была единственным пассажиром, сошедшим в Кюмле.

Снегопад прекратился. Над городком висела пелена тяжелой и холодной сырости. Поезд с грохотом уехал, оставив за собой звенящую тишину. Несколько секунд Анника, оглядываясь, слушала ее. Большой супермаркет, пятидесятническая церковь, гостиница «Кюмла». Анника пошла к выходу со станции, хрустя подошвами по бетону платформы.

Она спустилась в серый туннель, по которому вышла на серую площадь, недалеко от продуктового киоска. Желудок бунтовал, так как яблоко и йогурт Анника забыла в первом поезде. Она подошла к окошку и заказала булочку с двумя запеченными сосисками, сливовый соус и банку напитка. Анника не поняла, что сказал ей молодой продавец: двадцать три или семьдесят три, и поэтому протянула ему купюру в сто крон. Сдачу она получила с семидесяти трех.

«И это за какую-то булочку с сосисками!»

Да и «Рамлоса» — водопроводная вода под маркой колы.

«Ничего удивительного, что люди становятся преступниками».

Она в три минуты управилась с едой, выбросила в урну салфетку и остатки картофельного пюре и, испытывая неприятное чувство, направилась к стоянке такси.

— Виагатан, четыре, — сказала она шоферу, садясь на переднее сиденье большого «вольво».

— Там, кажется, находится очень большая тюрьма, — сказал водитель.

— Да, — согласилась Анника. — С меня довольно. Прощай, жестокий мир.

Водитель покачал головой.

— Для тебя это неподходящее место, — усмехнулся он. — Тебе надо в Хинсеберг, в Фрёви — это по ту сторону от Эребро.

— Вот черт, как мне не повезло, — сказала Анника.

Машина свернула направо, и перед Анникой открылся вид исполинской тюрьмы. Стены и колючая проволока начинались едва ли не в центре городка. Такси наконец подъехало к большим металлическим воротам.

— Ну, вот и приехали, — сказал водитель. — Дальше мне нельзя.

Поездка обошлась Аннике в шестьдесят крон, дешевле, чем сосиски с соусом.

Она расплатилась, и машина исчезла, оставив ее наедине с гигантскими воротами. По обе стороны ворот тянулся двойной забор, состоявший из натянутых цепей, увенчанных колючей проволокой под током и высотой около пяти метров. В проволоке свистел холодный ветер.

Анника вскинула на плечо сумку и подошла к висевшему у ворот телефону:

— Мое имя — Анника Бенгтзон, я приехала на свидание с Филиппом Андерссоном.

Голос ее звучал тихо и пискляво.

«Вот так чувствуют себя все женщины, приезжающие сюда навещать своих мужей. Но только им еще хуже, потому что для них это не игрушки».

В замке калитки ворот раздалось жужжание, и Анника, опасливо потянув на себя створку, открыла калитку и вошла. Она очутилась на асфальтовой дороге, ведущей к следующим воротам. Проволочное заграждение продолжалось и здесь, по обе стороны этой продолговатой клетки длиной около ста метров. Ветер трепал Аннике волосы и холодил ноги, пока она шла по этой нейтральной полосе до здания с двумя дверями.

«ПОСЕЩЕНИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫХ», — было написано над левой дверью. Значит, ей сюда.

Дверь оказалась такой тяжелой, что Аннике пришлось открывать ее обеими руками.

Она вошла в длинный коридор. Возле двери стояла решетчатая тележка. Молодая женщина с собранными в длинный хвост волосами стояла спиной к Аннике, не обратив на нее никакого внимания, и нажимала кнопки на своем мобильном телефоне.

Вдоль трех стен рядами стояли металлические шкафы. Четвертая стена практически вся состояла из окон, задернутых синими занавесками. Под окнами стояли ряды стульев, делавших помещение похожим на приемную дантиста.

Анника нажала кнопку третьего телефона.

— Ждите, к вам скоро выйдут, — сказал бесплотный голос.

Девушка бросила мобильный телефон в сумку и вышла из здания, не оглянувшись на Аннику.

«Вот как это выглядит в реальности. Значит, солидарности нет даже среди жен заключенных».

Некоторое время она стояла посреди помещения, потом подошла к окну и приподняла занавеску. За ней, естественно, оказалась металлическая решетка, выкрашенная белой масляной краской.

Опустив занавеску, Анника подошла к доске объявлений возле телефона и прочла расписание приема посетителей и извещение о ремонте гостиничных комнат.

«Снимите верхнюю одежду и повесьте ее в шкаф».

Анника вздрогнула и огляделась.

Голос раздался из громкоговорителя. Анника подняла голову и увидела в верхнем левом углу помещения видеокамеру наблюдения. Кровь бросилась Аннике в голову. Конечно же за ней наблюдают.

Она торопливо сняла куртку и шарф и затолкала вещи в шкаф номер десять — как можно дальше от видеокамеры.

«Теперь можете войти», — сказал голос.

Щелкнул замок, Анника открыла дверь и оказалась в отделении для посетителей перед пунктом контроля. Слева — металлодетектор, справа — рентгеновская установка с лентой транспортера для сумок.

Двое охранников — мужчина и женщина — в форме смотрели на Аннику сквозь стеклянный щит.

— Поставьте сумку на ленту транспортера и пройдите через рамку металлоискателя.

Анника подчинилась, чувствуя, как участился от раздражения ее пульс. Естественно, стоило ей ступить под рамку, как запищала тревожная сигнализация.

— Снимите сапоги и поставьте их на ленту транспортера.

Анника повиновалась и снова прошла под рамкой. Сигнала не было.

Потом ей разрешили зайти за стеклянное ограждение и подойти к столу.

— Попрошу удостоверение личности, — сказал мужчина, и Анника протянула ему корреспондентское удостоверение.

— Будьте любезны, раскройте сумку, — сказала женщина.

Анника снова повиновалась.

— У вас в сумке нож. — Женщина извлекла из сумки перочинный нож с лозунгом «„Квельспрессен“ — остро и точно в цель». — Брать его с собой нельзя. Ручку тоже.