— Это кто-то из свиты наследника?

Я игнорирую его слова о неблагодарности и нерадивости, если он пытается таким образом, как-то урезонить меня, привить чувство вины, то зря, что-то из его уроков я уяснила очень хорошо.

Морозный воздух освежает, добавляет ясности мыслям и заставляет покачнуться. Я удерживаюсь от последнего, хватит. На сегодня, хватит обмороков, не хватало еще, чтобы он действительно взял меня на руки и донес до дома. Он может, достаточно того, как однажды таким образом он пронес меня по всему дворцу, наплевав на все условности и любопытствующие взгляды окружающих. Это еще один “плюс” к моему неприятию к подобного рода перемещениям. Таскать меня можно только тогда, когда я в отключке, во всех остальных случаях — нельзя.

Я смотрю наверх, в уходящую ввысь домов, с белоснежными стенами, балконами и уступами, которые укутаны зеленью деревьев, коричневая черепица, минимум углов и резких граней, кажется, что весь город соткан из облаков.

Трист стоит рядом, в отличие от меня, его взгляд блуждает по лицам прохожих, он занят своим любимым делом — “читает” окружающих, ему достаточно лишь взглянуть, пробежаться поверхностным взглядом, чтобы понять многое. Я так не умею, мне эмоции мешают или мысли. Так он, во всяком случае, говорил мне когда-то. И его рука, она лежит на моем плече, удерживая на месте.

— Да, Эдвинсент.

Действительно, все очень просто. Слишком просто он расстался с информацией, значит ее цена не так уж и высока. Пальцы исчезают с моего плеча, наверное, показалось.

— Принц?

Трист бросает на меня короткий взгляд, легко пожимая плечом. Это значит, что в этом нет ничего особенного или он хочет, чтобы так казалось.

— Да, имею такую особенность, общаться с особами королевской крови, вести светскую беседу, а они в ответ интересуется моими делами и что-то сообщают от себя.

Принц значит. Трист пытается урезонить меня?

Да, мы дружим, но это еще не повод фамильярничать с ним и бросаться на шею. Кому, как не ему знать об этом?

Или он и в самом деле хочет привить мне некое чувство вины, что о моем нахождении в городе он узнает от кого-то, а не от меня самой. Действительно хочет, чтобы я навещала его тихими, холодными вечерами? Насчет “тихих, холодных вечеров”, н-да, двусмысленно прозвучало бы, хорошо, что не произнесла это вслух.

— Мне надо в лавку артефактов. Так что там, насчет Ованэля?

Так, ладно, с этим разобрались, и я подумаю об этом позже. Хотя, уже сейчас, вопросы один за другим возникают в моей голове, вспыхивая, подобно горячим искрам.

Зачем Эд “натравил” его на меня, только ли из благих побуждений? Или не было никакой травли, и принц просто-напросто упомянул о встрече со мной? Нет. Вряд ли. Скорее, тут другое: за неимением возможности открыто пообщаться и полюбопытствовать, каким образом я оказалась в компании драконов, он, встретив Триста, упомянул обо мне и о компании рептилий. Триста, долго просить не надо, он быстро понимает намеки и то, что от него требуется. Как никак, занимает место начальника тайной службы не одну сотню лет.

Позже, скорее всего этим же вечером, он обязательно доложится наследнику, выложив “на стол”, всё, что выяснил. Это будет не просто пересказ увиденного, это будет целая аналитическая выкладка, состоящая из увиденного, сказанного, брошенного вскользь. Каждая эмоция, отразившаяся на лице присутствующих, изменившийся тон голоса, незначительное его колебание будет препарировано и безжалостно разложено по полочкам, потом собрано вновь и это будет истина.

Хм. Так что хорошо, что Трист здесь, кроме совсем уж очевидного: он ведь спас мне жизнь или это сделал Сфайрат? Не суть. Они оба подоспели вовремя.

Если меня не убьют и не испепелят сегодня, а я так и не выясню, где и каким образом перешла дорогу Рэндаллу, на сей счет можно будет поинтересоваться мнением Триста. Маловероятно, что он откажет мне в этой просьбе.

Сейчас же, мне жизненно необходим фламбис**, самый мощный, настолько, насколько я смогу себе это позволить. Раз уж, выяснила, что неполная магическая опустошенность влияет на меня таким образом.

— Последний раз тебя видели здесь.

Я стараюсь, не выдать насмешливой улыбки.

“Давай! Расскажи мне о том, как быстро ты взял след и напряг всех своих осведомителей.”

— Я не об этом, а о том, что у него вновь, что-то там нарисовалось.

Я обхожу идущих мне навстречу эльфов: все неспешно, чинно, а вот только что за углом, чуть ли не с ног сбивали, но тут-то и улица другая. Кто-то зачаровал небольшой сад перед домом: цветущая, не по времени года, вишня, розовые лепестки ее цветов кружат по воздуху, вместе с редкими снежинками в лучах ослепляюще яркого солнца. Создается впечатление, что время здесь застыло.

— Ты мне лучше скажи: у тебя все в порядке?

Я сворачиваю за очередной угол, оказываясь в царстве тени и холода, летом тут хорошо, не жарко, а сейчас так, что зуб на зуб не попадает. Улица пустынна, ни прохожих, ни стражников, ни котов, ни собак, птицы и те не поют. Еще бы в такой холод! И это удивляет. “Стихийники” обычно тщательно следят за тем, чтобы в Тихой Гавани всегда было тепло и приветливо, даже зимой, когда за стенами холод и стужа. Я иду, плотнее кутаясь в ландо и краем глаз косясь на Триста, что идет так как будто ему все нипочем.

Позёр!

Всегда, так ведет себя, общаясь со мной. Стоит решить и быстро: рассказывать ему что-либо или дать ему возможность поработать с “чистого листа”?

До неприметной лавочки в которой торгуют всякой-всячиной осталось пару шагов.

— Да, мэтр, — сиплю я, стараясь не взяться за горло, не поможет же, — все в порядке.

Я толкаю дверь в лавку, занимающую небольшое помещение, больше похожее на магазин старьевщика или низкосортный ломбард. Где сейчас Сфайрат? Чем закончилась его потасовка с Рэндаллом?

Я злюсь, конечно, отчасти в случившемся есть моя вина. Ведь знала же о его отношении к себе, знала и о том, какие мысли могут возникнуть у двух драконов после предложения наведаться в неприветливый и враждебный для них край. Запоздало очнулась, но что теперь — дуть на воду? Да, мне надо было объясниться за свою глупость и наивную тягу к волшебным островам и, наверное, я бы сделала это, не стань этот дурак осматривать мой шкаф и не будь я так занята последующими злыми размышлениями того, что произошло. В приемной у лекаря все стало куда хуже: слабость, раздражение от собственной беспомощности, еще этот птеродактиль, что сидел и караулил меня словно сторожевой пёс.

Сфайрат оставил его, чтобы я не сбежала? Я сама вернулась обратно, на кой ляд мне бежать?

— Ты прав Трист, я бездарность.

Изящный наклон головы и вот он смотрит на меня, задумчиво, не обращая внимания на то, что дверь, он так и не отпустил и в помещение наползает стужа.

Лавке это будет “полезно”, ее хозяин совершенно не заботится о такого рода чистоте, как смахивание пыли.