Она поднялась спиной к Маше, подошла к кристаллам. Выглянула наружу. Небо становилось все светлее, на нем появились розовые полосы. Двойник стояла, выпрямившись, несколько минут. Потом повернулась и посмотрела на Машу.

– Сквозняк я или двойник, – сказала она звонко, – человек я или кукла, это не так уж важно. Важно то, что я чиню, я восстанавливаю, я хочу, чтобы все было так, как есть, как правильно, как должно быть. Кто из нас кукла с Заклинанием? Не важно. Я починю эту вещь!

Она щелкнула пальцами, восстанавливая себя, и вдруг обмякла и упала на кристаллы. Ее руки покоились на гранях, голова запрокинулась назад. Она больше не двигалась. Только ее длинные волосы шевелил утренний ветерок. В полной тишине слышался звон колокольчиков, стон Эоловых арф и ветер, и где-то далеко по ветру летел шепот ежиков: «Нашла куколку, спасла куколку».

Руки и ноги у Маши закололо тысячами иголочек. Она пошевелилась неуверенно, с трудом села и начала растирать их. Ей было невыносимо больно, но эта боль почти радовала.

Жива.

Маша медленно приходила в себя. Руки и ноги казались затекшими, все тело деревянным, словно она долго и крепко спала. Но с каждым глотком воздуха силы возвращались к ней. Только физические силы. Девочка не могла заставить себя посмотреть туда, где лежал ее двойник. Только когда первые лучи солнца косым веером прорезались сквозь кристаллы, Маша уговорила себя встать и подойти к Кукле. Она надеялась, что двойник уже утратила с ней всякое сходство, став манекеном, но нет. Первое, что бросилось ей в глаза, – тонкие измазанные пальчики с обломанными ногтями. На одном из ногтей сохранился островок облупившегося голубого лака.

– Это же я настоящая, – неуверенно произнесла Маша. Подошла к двойнику, приподняла ее голову, взглянула в запавшие глаза. Та не дышала, но на ощупь была мягкой и холодной. Только в этот момент Маша почувствовала то, что описывала ее двойник – словно ее душа была кем-то связана, как шарфик, и нитки начали распускаться, медленно, одна за другой выскальзывать из петелек и растворяться в пустоте. От жалости у нее защипало в глазах. Маша попыталась взять Куклу на руки, но та была слишком тяжелой. Тогда она просто обняла ее, опустив голову двойника себе на плечо, и поцеловала в лоб.

– Спасибо, – прошептала Маша. Ей казалось, что она потеряла сестру. Или даже держит на руках саму себя, мертвую. Одна из рук двойника была тяжелее и холоднее, чем вторая. Недоумевая, Маша подняла ее безвольные руки к глазам. Та, что казалась тяжелее, была с кольцом Андрея Шамана. В свете лучей восходящего солнца кольцо отливало перламутром. Несколько мгновений Маша рассматривала его, не решаясь снять с мертвых пальцев двойника. Как вдруг кольцо пропало. И тут же рука девочки словно оказалась закована в лед. Кольцо выбрало Машу. И оно было очень холодным и тяжелым.

– Андрей… Он не хочет меня видеть, – потрясенно сказала Маша. – Или он не хочет видеть ее?

Не выпуская из рук двойника, не раздумывая ни секунды, девочка сняла кольцо и приставила его к глазу.

Рогонда пылала черным пламенем под абсолютно безоблачным голубым небом. Исчезли дома, улицы, люди и птицы, только море черной клубящейся тьмы, Маяк, горы да жалкие остатки кораблей у причала. На крыше Маяка сидел Андрей. Его взъерошенные волосы, его спина и плечи были из той же тьмы, она все время переливалась и меняла форму, в ней вспыхивали искры и молнии, и у Маши зарябило в глазах. Лицо было пока что чистым и светлым, но, когда мальчик открыл глаза, они тоже оказались черными.

Андрей улыбнулся и сказал:

– Привет, Маша. На этот раз вас двое.

Маша с трудом отвела взгляд от его лица, посмотрела на двойника на своих руках.

– Тебе тяжело, – Андрей сказал почти весело. – Можешь опустить руку, кольцо будет держаться по моей воле.

Маша опустила руку, кольцо осталось висеть напротив ее правого глаза.

– Что с тобой случилось? – спросила она. – Что с Рогондой? Где Смотритель?

– Я прилежно учился и достиг совершенства, – Андрей улыбнулся. – Нет ничего нового ни в этом, ни в любом другом из миров. Я отправил Смотрителя домой, пока он спал, усыпил жителей Рогонды и теперь делаю из тьмы все, что мне хочется. Смотри, этот мир – моя игровая площадка.

Тьма взмыла в воздух десятками смерчей, смерчи превратились в гигантские фигуры людей. Тьма опадала, переливалась всеми цветами радуги, и Маша узнала в гигантских фигурах Смотрителя, Птичьего Шамана, Кристину, Олю, Аню, Кирилла, Боцмана, Карася, мэра и даже саму себя.

– Я все могу, – хмыкнул Андрей.

Оля поцеловала Боцмана, Карась съел Кристину, откусив ей голову, мэр со Смотрителем пустились вприсядку, а гигантская Маша вдруг обрела крылья, стала Ночной Птицей и взмыла в небо.

– Ты с ума сошел, – догадалась Маша.

– Ничуть, просто мне скучно. Рогонда спит под покрывалом тьмы, теперь здесь всегда Черный час, а я делаю, что хочу.

– Всегда Черный час? А как же люди?

– Люди спят, им хорошо, кончились все заботы, проблемы. Они будут спать, пока не умрут от старости, а я буду лепить из этого мира что захочу.

Смерчи взмыли еще выше, еще яростнее, исчезли призрачные фигуры, появился реликтовый лес с гигантскими папоротниками, огромными чудовищами, красочными цветами и диковинными деревьями. Потом все рассыпалось водопадом, и на его волнах закачались исполинские корабли и русалки.

– Это никогда не надоест, – улыбался Андрей. – Я такого насмотрелся в других мирах, что мне теперь навсегда хватит материала для игр. Хочешь поиграть со мной?

Он нагнулся ближе к Маше, и вдруг оказалось, что он куда больше, чем она помнила. Он был ростом с автобус, и при этом продолжал расти. А его лицо, почти вплотную прижатое к ее лицу, надувалось как воздушный шар. За плечами у него медленно расправлялись огромные перепончатые крылья.

– Нет, – поспешно сказала Маша. – Пожалуйста, вернись в нормальный облик. Ты пугаешь меня.

– Боишься меня? – Андрей уменьшился до своего обычного роста. – Тогда зачем ты вернулась?

– Я не возвращалась, – Маша приподняла голову двойника, та все еще была точной ее копией. – Посмотри. Это не я с тобой говорила все эти недели. Это она, Кукла, двойник, манекен с Заклинанием покорности или Второго лица, посланная моим врагом. Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, это была не я. Я в последний раз говорила с тобой в тот день, когда просила научить подогреть воду, чтобы вымыть посуду. Если она тебя чем-то обидела или что-то не то…

– Я знаю. Стоп-стоп-стоп, тихо, ничего не говори. Я знаю. Для такого мага, как я, не составило труда определить разницу между тобой и твоей копией, пусть и мастерски сделанной. Она не виновата в том, что дала мне плохой совет и бросила меня, не виновата в том, что не могла меня полюбить и не вызывала во мне никаких добрых чувств Она всего лишь игрушка своего хозяина. Взбунтовавшаяся потом игрушка, правда, но это в ней уже от тебя, изначально твой строптивый характер и перпендикулярный взгляд на мир, – голос Андрея звучал с нежностью, но глаза были пустыми.