Наконец-то Джосс снова почувствовала, как нетерпеливо пульсирует и бьется где-то внутри горячее копье Алекса. Но на этот раз больно не было. Вместо боли пришло острое, ни с чем не сравнимое удовольствие, нараставшее с каждым толчком его волшебного копья. Вместе с удовольствием рос и тот странный голод, смутное желание, что так и остались неудовлетворенными в первую ночь. Инстинкты подсказывали ей, что с каждой секундой их единения Алекс приближает ее к чему-то новому, неведомому, чего ей хотелось достичь больше всего на свете.

Это желание было так велико, что Джосс полностью сосредоточилась на охватившем ее жгучем голоде, заставлявшем жадно, неистово отвечать на рывки ее партнера. Казалось, сам воздух в комнате стал горячим и душным — так пропитали его запахи пота и желания. Наконец они сплелись в последнем, отчаянном рывке… и вздрогнули, ослепленные вожделенной вспышкой экстаза.

Алекс покрыл ее рот поцелуем и заглушил рвавшийся наружу восторженный крик. Она задыхалась от счастья и особенно остро чувствовала, как пульсирует в лоне мужское копье, орошая его животворящим семенем.

Он рухнул на Джосс, обессиленный, выжатый и получивший наконец то облегчение, которого был лишен слишком долго. Какое блаженство он испытал всего минуту назад! Каким податливым и нежным было ее тело! Как знакомы были Алексу эти божественные изгибы, этот густой запах, этот робкий и в то же время страстный ответ на его ласки…

Алекс еще раз вдохнул дивный аромат молодого женского тела — и замер, ошеломленный мрачной догадкой.

Он резко откатился в сторону. Джосс что-то обиженно прошептала, не желая оставаться беспомощной и жалкой под его разъяренным взглядом.

— Между прочим, я с ног сбился, пока искал тебя, — холодно процедил он.

Джосс еще не успела прийти в себя. Мысли витали где-то далеко, и его злые слова не сразу дошли до ее рассудка. Но обращенный на нее сверху вниз гневный, обвиняющий взор развеял блаженный туман, и Джосс вдруг сообразила, что валяется перед ним на полу в растерзанном виде, измазанная его потом и семенем.

Она поднялась и попыталась прикрыться, судорожно вспоминая, что же такое он сказал. Наверное, нужно что-то сказать в ответ? Пропади он пропадом! И как ему хватило совести испортить эти волшебные минуты? Толстокожий, самовлюбленный тип, он не способен думать ни о чем, кроме своего хваленого мужского достоинства!

— Почему ты так поступила? — вопрошал Алекс. Его темные глаза сверкали, как раскаленные угли в преисподней. — Почему выставила меня дураком?

— Не слишком ли много чести, Алекс Блэкторн? Зачем мне выставлять дураком того, кто сам ведет себя как дурак? — язвительно ответила она. Ну что ж, по крайней мере к ней вернулась способность соображать. А вместе с ней вернулась и ноющая боль, давно поселившаяся в душе. — Бесстыжий охотник за юбками, в угоду своей звериной похоти ты не постеснялся даже обесчестить невинную девушку!

— Это что же, по-твоему, выходит, что я «обесчестил» собственную жену?!

— Ты был пьян! — напомнила она.'

— А ты была готова отдаться! Иначе какого черта было лезть ко мне в постель и ждать, пока я вернусь? Кажется, мы с тобой заключили договор — по крайней мере тогда я в это верил!

— Я не ждала, что ты вернешься! — яростно вскричала она. — Или ты забыл, что уехал к кому-то в гости на несколько дней? Вряд ли я могла это подстроить! — Она и сама не знала, что имеет в виду: пожар или невольное соблазнение.

Не знал этого и Алекс.

— От тебя самой за милю разило хересом! — возмутился он. Ему трудно было сказать, что вызвало такую вспышку гнева: ее коварство, его реакция на загадочную девственницу или же — что самое удивительное — его увлечение собственной женой. Он до боли желал эту женщину, несмотря на ее презрительное, высокомерное отношение к его смешанной крови. С такой, как Джосс, ему никогда не видать счастья. Черт побери, и зачем он на ней женился?! — Скажи на милость, зачем ты так поступила? — Вот и все, что пришло ему в голову. Джосс смутилась. Она отлично помнила, как «укрепила дух» двумя бокалами хереса, чтобы набраться смелости… и переночевать в постели собственного мужа. Что прикажете ему ответить? Никогда в жизни она не унизится до того, чтобы признаться в своей любви и в своей робости этому злобному типу, обвинившему ее в желании быть той, кем она была и так — его женой.

— Алекс, давай считать это досадным недоразумением, нашей общей ошибкой, — сдавленно произнесла она. — Как и то, что случилось сегодня. Я согласна расторгнуть брак, если ты хочешь от меня избавиться. — Она замерла в ожидании его ответа. «Ты действительно хочешь избавиться от меня, Алекс?»

— Провалиться мне на этом месте, если я сам знаю, чего хочу, Джосс. — Он со вздохом поднялся на ноги. Холодно посмотрел на нее и добавил: — Оставайся здесь, на брачном ложе. Так полагается. А я буду спать внизу. Никто ничего не заметит.

С этими словами он спустился вниз, оставив Джосс наедине со своими мыслями.

Джосс провела бессонную ночь на мягкой постели из цветов и трав, на брачном ложе, предназначенном для них с Алексом. Во что превратилась их жизнь? А она-то наивно полагала, что самой горькой участью может быть лишь фиктивный брак с человеком, равнодушным к ней как к женщине.

Как она ошибалась! Алекс давно стал к ней неравнодушен. Он хочет ее — но не хочет ее хотеть.

Как будто это Джосс устроила так, что он вернулся домой раньше времени! Если уж на то пошло, то они виноваты оба. И если бы он не был такими ловеласом, то сначала подумал бы, прежде чем набрасываться на незнакомую женщину, неизвестно откуда попавшую к нему в постель! Похотливый негодяй! Развратник!

Пока Джосс ворочалась без сна на втором этаже, Алекс, как разъяренный тигр, метался внизу. Ему не терпелось убраться как можно дальше от этой настырной бабы, но он не хотел делать это на глазах у гостей, все еще сидевших за праздничным столом. В стойбищах мускоги сплетни расходятся не хуже, чем в Лондоне. Джосс будет считать себя опозоренной, если он публично отречется от нее как от жены. Его настоящей жены… Она стала ею еще весной, тогда как Алекс ни о чем и не подозревал. Почему она промолчала? Теперь понятно, что стало причиной ее странного поведения на следующее утро! А он-то поверил, что всему виной этот дурацкий пожар! Да, поверил, потому что слишком хотел в это поверить! Недаром он поспешил отмести догадку о том, что его Джосс оказалась превосходной любовницей! Да, по крайней мере в этом он мог больше не сомневаться. Джоселин Вудбридж, нескладная, язвительная девица, убежденная святоша и синий чулок, могла дать сто очков вперед любой опытной куртизанке!

И он хочет ее так неистово, что темнеет в глазах. А какие чувства испытывает к нему Джосс, кроме той животной страсти, что поглотила сегодня их обоих? Она не ужилась с мускоги, она не ужилась даже с семьей Блэкторнов в Саванне. Но это еще не говорит о том, что Джосс, подобно Сибил Чемберлен, опустится до извращенного смакования близости с грязным, низким полукровкой.