автоматы «Калашникова». Призрак понимал, что шесть против одного — это тоже много и нужен был ход. Он быстро нащупал в кармане своего пальто флакон с лекарством и, крикнув всего одно слово: «Граната!» — бросил его в скопище наёмников, туда, где их плотность была больше. Они резко повыскакивали со своих позиций, и Романов открыл прицельный огонь по их спинам, застрелив за несколько мгновений троих, которым пули попали в затылки и спины. Пистолет Андрея опустел, и прошедшая над ним очередь зацепила ему висок.

— Чёрт! — вскрикнул он, принявшись быстро менять магазин в своём «ЗИГ-Зауэре».

Кровь струилась по его виску, капая на белый снег. Призрак сделал перекат в сторону и, заметив, как один из наёмников, стреляя из автомата, побежал к нему, он открыл прицельный огонь. Пули сорокового калибра попали боевику в грудь и голову, и он завалился на снег, истекая кровью.

Пули продолжали свистеть над головой Романова, попадая в снег, и только постоянные перекаты в стороны не давали ему пасть на поле боя смертью храбрых, тем более это уже было достаточно глупо, ведь боеспособных наёмников оставалось только двое.

Андрей понимал, что снова нужен ход и, дождавшись, когда магазины автоматов у наёмников опустели, он встал на колени и открыл мощный прицельный огонь. Одна пуля за другой брали цель. Снег продолжал покрываться багровой кровью. «ЗИГ-Зауэр» Призрака снова опустел, но результат превзошёл все возможные и невозможные ожидания. Сопротивление было погашено. Романов лёг на снег и вновь быстро перезарядил магазин пистолета с пустого на полный. Он аккуратно встал на ноги и, держа пистолет наготове, стал приближаться к позициям наёмников.

Боевики лежали в кроваво-красном снегу, не выдавая признаков жизни. Кровь продолжала струиться по щеке, вытекая из виска и стекая на воротник белоснежной сорочки. Он приложил левую руку к правому раненому виску, из которого продолжала течь кровь на воротник белой сорочки. Наёмники были мертвы, и только один был тяжело ранен и пытался вытащить из набедренной кобуры пистолет «Глок». Андрей, увидев это, сделал два прицельных выстрела в голову практически в упор, и кровь вперемешку с мозговым веществом брызнула из смертельной раны. Сопротивление окончательно было подавлено. Наёмники были мертвы. К стоянке прибывали машины дорожно-патрульной службы.

Призрак убрал «ЗИГ-Зауэр» обратно в плечевую кобуру и вытащил из внутреннего кармана пальто своё служебное удостоверение, которое держал развёрнутом на вытянутой руке. К нему подбежали полицейские, держа на изготовке пистолеты «Макарова» и, увидев служебное удостоверение офицера службы собственной безопасности ФСБ, опустили оружие, принявшись осматривать трупы наёмников. Романов прижал правую ладонь к раненому правому виску, из которого продолжала струиться кровь, и направился к своему внедорожнику.

Андрей подошёл к «БМВ» и, вытащив из багажника бутылку лондонского джина, резким движением правой окровавленной руки отвинтил крышку. Немного полив спиртного напитка на правый рассеченный пулей висок, он сделал несколько крупных глотков из бутылки и перевёл дыхание. Голова сильно ныла. Призрак сел в свой внедорожник на водительское сидение и сделал ещё несколько больших глотков лондонского джина.

Романов не спеша вытащил из бокового кармана окутанный мокрым снегом смартфон и набрал номер Громова:

— Михаил Иванович, запеленгуйте мой звонок и немедленно приезжайте сюда. Я ранен. Мне нужна немедленная медицинская помощь. Меня пытались ликвидировать. Полиция уже здесь, сейчас, наверное, и труповозки подъедут, — сказал усталым голосом Андрей.

— Хорошо. Я скоро буду со следственной бригадой, а пока пусть полиция ничего не трогает, — сосредоточенно произнёс Громов.

— Да, они ничего и не собираются трогать, а только ходят с открытыми варежками, удивляясь, как один оперативник завалил восьмерых наёмников, — усмехнувшись, произнёс Романов.

— Жди! Я скоро!

Призрак нажал на смартфоне отбой и, очистив его от мокрого снега, убрал в боковой карман. Ужасно ныл рассечённый висок, но, надо было признаться, что отделался он легко. Романов сделал ещё несколько глотков лондонского джина и, сморщившись, откинул голову на подголовник и закрыл глаза.

Неаполь.

Льюис продолжал вести угнанный на ферме пикап мимо Неаполя. Рана ныла, но после обработки и штопки выглядела вполне ничего. Заехать на квартиру всё-таки пришлось перед долгим путешествием в Рим. Отец Бернардо продолжал спать после тяжелого дня и даже чуть-чуть похрапывал, что вызывало у Говарда небольшую зависть. Ему хотелось спать, но это было невозможно! Кто-то должен был вести автомобиль, поскольку как можно скорее нужно было прибыть в Ватикан. Это было абсолютно необходимо, чтобы обеспечить безопасность отцу Бернардо, жизнь которого, признаться, висела на волоске! И, если бы не Льюис и его опыт, то святой отец не дожил бы до этого прекрасного вечера.

Солнце продолжало садиться, опускаясь за горизонт, расплываясь в свечении прекрасного зарева. Вечер был потрясающий! В салон автомобиля проникал поток воздуха в приоткрытое окно. Это позволяло Говарду не уснуть. Да и сложно было уснуть, когда ноет бок. Всё это не давало ему уснуть, как и отсутствие обезболивающих препаратов, без которых было достаточно тяжело обходиться, но было это отнюдь не смертельно, особенно если твой болевой порог очень низок, как был он низок у Льюиса.

Много всего было у него позади! И ранения, и непростые выборы, и смертельные бои. Всего и не перечислишь, но везение никогда его не покидало, давая возможность всегда оставаться в живых! Видимо, Богу он был нужен для чего-то ещё в этой жизни. И кто мог знать, что будет завтра! Этого знать Говард точно не мог, хотя предполагал всегда, что каждый новый день не может быть менее «весёлым», чем уже прошедший! Магия прошедшего дня была, и этим замечательным и красивым вечером с его потрясающим заходом солнца.

Льюис добавил немного скорости, продолжая нестись по трассе, и перевёл дыхание.

Где-то над Атлантическим океаном.

Самолёт продолжал лететь в Вашингтон. Анджелина спала, пытаясь не думать о раздиравших её противоречиях, которые так мучили её всю дорогу в аэропорт Шарля де Голля, однако она ничем не поделилась с Жаном, а решила всё оставить при себе! Все свои подозрения и наблюдения агент Стивенсон убрала достаточно далёко в своём сознании, ведь пока всё было по плану. Несмотря на смерть бывшего оперативника ЦРУ, Феликса Томпсона, который сам был виноват в своей смерти! Анджелина была уверенна, что он бы сам согласился с её мыслями, если бы был жив, но теперь вся эта головоломка переходила под юрисдикцию мисс Стивенсон. Ей в случае чего придётся её раскручивать, и никому более! Но все эти волнения и мысли были ничем и ни к чему! Анджелина продолжала думать об Алессандро. Ведь месяц постепенно проходил, а значит, впереди неизбежно была