точнее, уже не помешал! Так что уважаемые члены Синдиката, поздравляю вас с ещё одной победой — сказал глава Синдиката, сидящий во главе стола и слегка похлопал, после чего его аплодисменты подхватили все члены совета Синдиката. — Спасибо, тебе Аделина за всё! Мы не ошиблись в тебе ни разу! И это очень приятно осознавать, — взяв стакан с ирландским виски и сделав небольшой глоток, добавил глава Синдиката. — А теперь Аделина ты можешь перевезти копию настоящего образца в наше секретное хранилище.

— Я всё поняла. Будет сделано! Будут ещё какие-нибудь поручения? — спросила синьорина де Монтенье.

— Думаю, нет, Аделина. Внимательно следи за обстановкой! Не должно произойти никаких осложнений! А пока всё идёт как надо!

— Хорошего утра, уважаемые члены Синдиката, — добавила синьорина де Монтенье, и слуга открыл перед ней двери центрального зала. Она вышла в длинный коридор и направилась в свой кабинет, чтобы немного отдохнуть, ощущая внутри себя какое-то психологическое опустошение и усталость. А также её ждал ароматный колумбийский кофе в кофейнике, который должен был окончательно придать ей бодрости.

Москва. Засекреченный объект ФСБ.

Романов сидел в своём кабинете за рабочим столом и смотрел отчеты экспертно-криминалистической группой, которая работала всю ночь, воссоздавая картину нападения. По баллистическим экспертизам было глухо. Автоматы «Калашникова» сотой серии, стрелявшие в него, были экспортными и якобы должны были уйти в Румынию, но, видимо, попали с завода прямо на чёрный рынок, как и «Глоки», завезённые в Россию неизвестно откуда: видимо, так же из Восточной Европы, что все вместе подтверждало европейский след нападения. Это не меняло собственно ничего, ведь и информация о возможном покушении пришла из Европы. А что это может быть? Месть? Происки спецслужб западных стран? А может быть, и всё вместе. Одним словом, вариантов было много. Установить личности нападавших наёмников не удалось. Ни в одной базе данных они не значились. А это подтверждало только одно: заказ западных спецслужб, правда, было одно но! В лицо его никто не знал, а значит, дело в чем-то другом. Здесь явно был какой-то другой след. Но какой? Этого пока Андрей не понимал.

Он расчертил на чистом листе белоснежной бумаги логическую цепочку, в которой было больше неизвестных, чем известных. А не мог ли он оставить следов своего пребывания в Париже? Этот вопрос стал мучить Призрака, понимая, что, скорее всего, след тянется именно от этого дела с образцом. Конечно, могло быть много чего. Но только вот где он засветил своей физиономией, он не знал и даже не догадывался. Конечно же, Романов понимал, что рано или поздно его лицо станет узнаваемым для западных спецслужб, но во всяком случае хотелось бы, чтобы это случилось как можно позже. Однако нужно было продолжать просчитывать варианты, которых хватало. Волновало только одно! Ниточка от нападения никуда не вела, а обрывалась, что означало только одно: нужно было продолжать операцию с образцом и ждать, когда судьба сведёт вновь с таинственными заказчиками нападения на него.

Андрей открыл ноутбук и принялся продолжать аналитическую работу, пытаясь из неизвестных сделать хоть что-то известное, но в итоге информации было слишком мало и требовалось ещё хоть что-то. За этим хоть чем-то Призрак и погрузился в работу с головой.

Рим. Ватикан.

Говард вместе с отцом Бернардо шли по улочкам Ватикана, направляясь к покоям магистра Доминиканского Ордена, Бруно Кардоне. Угнанный на ферме пикап, Льюис оставил в городе, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания со стороны швейцарской гвардии и жандармерии Ватикана, что было бы абсолютно неправильным действом, которое могло бы подействовать против него. Однако папская жандармерия была достаточно лояльна к Доминиканскому Ордену. Многие бывшие сотрудники входили в неё и были такими же терциариями, как и Говард. Но рисковать в такой мелочи было не в правилах Льюиса, который знал, что любая мелочь всегда может привести к провалу, а крупная ошибка может остаться незамеченной и о ней никто и никогда не вспомнит! Эту науку Говард хорошо впитал в себя в Херефорде и никогда не забывал. Ведь там не учат плохому, там учат очень плохому, так всегда рассуждал Льюис о тренировочной базе САС, где прошёл огонь и воду и, конечно же, медные трубы… Всего было очень много позади в жизни Говарда, но всё очень пригодилось ему по жизни и продолжало пригождаться, несмотря на то, что к САС он не имел давно никакого отношения.

Они подошли к небольшому зданию среди садов Ватикана и прошли вглубь, поднявшись по ступеням. Льюис открыл дверь, потянув её на себя, и за отцом Бернардо зашёл внутрь. Повсюду была художественная роспись на стенах и символ Доминиканского Ордена: собака с факелом в зубах. «Псы Господни», — подумал Говард и осознал, что он один из них, только без сана. Да и куда ему был сан! Грешнику, которого нельзя было представить в раю, хотя Льюису бесспорно хотелось попасть туда, поскольку ада ему хватило в жизни, но, видимо, Господь видел в нем что-то большее и продолжал посылать испытания на его шею.

Отец Бернардо подошёл к секретарю, который сидел на первом этаже у входа и сказал, что он на прием к магистру Бруно Кардоне.

Священник молча кивнул и попросил подниматься наверх по лестнице, на второй этаж, где располагался кабинет и приемная магистра.

Говард аккуратно, с легким чувством недоверия к тому месту, где находился, стал подниматься по лестнице. Поднявшись на второй этаж, они прошли по коридору, который находился в полумраке и отец Бернардо открыл двери приёмной.

— Останься здесь! Тебе туда нельзя, — сказал святой отец, молча кивнув в приветствие секретарю магистра Доминиканского Ордена, и подошёл к дверям кабинета Бруно Кардоне.

— Хорошо, отец Бернардо! Я буду ждать вас здесь, — присев на диван антикварной мебели, сказал Льюис, понимая, что никогда не сидел на таких диванах. Это был его первый опыт. «До этого его задница была не достойна такого почтения», — рассмеялся мысленно Говард, понимая, что на таком диване было бы проблематично уснуть. Ведь сидение в автомобиле намного комфортнее, даже если это какой-нибудь «Трабант», а не среднестатистический автомобиль.

Отец Бернардо постучал по дверному полотну и вошёл в кабинет.

— Здравствуйте, ваше преосвященство, — произнёс святой отец и закрыл за собой дверь кабинета.

— Аббат Бернардо. Проходи, — произнёс магистр Доминиканского Ордена, продолжая сидеть за рабочим столом и разбирать какие-то документы в папке.

Отец Бернардо осмотрелся по сторонам, понимая, что в кабинете за то время, которое он здесь не был, ничего не изменилось. Всё та же антикварная старинная мебель чёрного цвета и всё тот