— Вот поэтому надо покупать слонов, пока они дешевые, — вставила госпожа Фиалков, — ибо есть шанс, что они подорожают! А когда они подорожают, то не будут стоить и ломаного гроша, так как продать их не удастся. Кто же будет покупать дорогих слонов без шанса их выгодно перепродать!

— Ты уже достал слона? — спросила меня жена, когда я вернулся домой. — У всех уже есть слоны. Почему я, как какая-то дура, должна мучиться без слона?

Я пошел к знакомому торговому посреднику.

— Нету у меня слонов, — ответил он.

Однако в углу, за клеткой с попугаем, преспокойно стоял слон.

— Ах, этот, — сказал торговец, покраснев, — совсем забыл. Этот уже продан. Вообще-то у меня в порту еще два слона, но я их растаможить не могу. За них надо такую пошлину платить…

«Ну ладно, — подумал я, — жили же до сих пор без слона, и, кажется, неплохо».

Навстречу мне шел Циглер, ведя за собой на веревочке слона.

— Циглер, признайтесь, где вы достали слона?

— Какого слона?

Циглер сделал удивленную мину, пытаясь заслонить слона спиной. — Ах, этого? Это не мой. Меня соседка попросила погулять с ее слоном, — сказал Циглер, заливаясь краской.

Дома меня ждал скандал.

— Все в жизни устраиваются, кроме тебя, — бушевала жена, — у всех есть слоны. Коэны в стране без году неделя, а у них уже пара слонов. Одни мы так и проживем всю жизнь без слона! Господи, если б я вышла за Каца, у нас было бы уже стадо слонов!

За стеной нашей квартиры слышались топот и трубление. Пожалуй, в доме не осталось ни одной квартиры, кроме нашей, где бы не было слона. Утром в газете появилось заверение правительства, что слоны больше дорожать не будут, после чего всем стало ясно, что надо ждать очередного повышения цен на них.

— Иди и без слона не возвращайся! — напутствовала меня жена утром.

К вечеру я достал слона с паспорта на паспорт у нового репатрианта, которым продавали слонов без налога.

— Ну наконец мы заживем как нормальные люди, — обрадовалсь жена.

Ночью наш дом развалился, не выдержав слоновой нагрузки. По развалинам гуляли одиннадцать слонов. Всего этого, разумеется, не случилось бы, если бы слоны были привязаны к индексу инфляции. Разумеется, пока наша экономика еще хромает. Но у нас, разумеется, нет иного пути к экономической независимости.

Во всем этом можно видеть слепую случайность, но с тех пор как нам выпало счастье в виде сына-первенца, все бебиситтерши и нянечки из нашего дома неожиданно исчезли, как и не бывало. Они, как нарочно, оставляли после себя самые интимные вещи, чтобы подчеркнуть панический характер своего бегства. И все это — из-за одного-единственного младенца, которому не нужно ничего, кроме чуточки заботы, преданности и тепла, то есть чтобы ему каждые пять минут совали в руку что-нибудь шумящее, одевали его или раздевали, кормили или наоборот, и так — непрерывно.

Но я никогда не отчаиваюсь. Мы обратились к дипломированной посреднице и передали ей объективную информацию о себе: «Блестящая пара интеллектуалов в симпатичной квартире с ангелочком-блондином». Но вот где собака зарыта — как только в доме появлялась кандидатша в бебиситтерши, Рафи, с его утонченной интуицией обитателя джунглей, тут же включал свою знаменитую сирену в режиме нон стоп, пока очередная кандидатша не заявляла:

— Вы живете слишком далеко. Очень жаль… Она тут же рассыпалась на составные части и более никогда не появлялась.

Но, по-видимому, кто-то там, наверху, все равно нас любит. Однажды счастье повернулось к нам лицом и ниспослало нам свою сестру, то есть Латифу. Это счастье убирало у нас три года тому назад, и так мы ему осточертели, что оно в порядке сладкой мести предоставило в наше распоряжение свою сестру.

Латифа — женщина крупногабаритная, с хитроватым выражением лица, прекрасно владеющая разговорным арабским и предполагающая, что без нее в доме справиться ни с чем невозможно.

В случае с Латифой бдительность Рафи дала жуткий сбой. Мы говорили с ней полчаса, и он за это время не издал ни единого боевого клича или призыва из соседней комнаты. Так Латифа осталась у нас, и мы рады засвидетельствовать ей нашу глубочайшую признательность, ибо гораздо лучше сидеть в кино, чем денно и нощно стирать закаканные пеленки.

* * *

Первая наша стычка с Латифой случилась из-за полированного итальянского зеркала. В тот момент мы как раз наводили в комнатах порядок, поскольку гостиная превратилась в гараж для детских колясок, а в спальне хранились сотни ванночек для Рафи, огороженный детский загончик переместился в кухню, кухня — на балкон, а балкон — к соседям.

Таким образом, в процессе передвижения мебели моя маленькая женушка велела Латифе перевесить зеркало в угол.

— Что? — остобленела от удивления Латифа. — Зеркало в угол? Где это видано? Все знают, что это наводит порчу на весь дом…

И Латифа, не жалея красок, рассказала нам, как ее соседка повесила зеркало в угол, несмотря на ее, Латифы, многократные предупреждения, и как в результате этого муж соседки всего лишь через неделю выиграл десять тысяч лир в лотерею, на радостях получил инфаркт и сдох как собака. Мы были потрясены. Зачем такие несчастья на нашу голову? Мы продали итальянское полированное зеркало старьевщику за медную монетку — вместе с двумя парами обуви и китайским веером.

Не прошло и трех дней, как нас снова постиг внутренний кризис. Мы попросили Латифу снять с потолка паутину, но наша Латифа вскипела, как вода в чайнике:

— Я не встану на лестницу, пока в доме есть маленький ребенок! Ведь он может, не приведи Господь, пройти под лестницей, и тогда он останется на всю жизнь лилипутом, которых в цирке показывают.

— Ну-ну, — отметили мы. — Ну-ну.

— Ничего себе ну-ну! Если хотите знать, у столяра, что живет напротив рынка, есть сын пятнадцати лет, и его рост лишь полметра. Потому что он вертелся среди лестниц в столярке. Если вы хотите сделать из вашего симпатичного малыша лилипута, сами сметайте пыль с потолка. Я к этому преступлению никакого отношения не имею!

Такая же судьба постигла и окна. Латифа сделала нам официальное заявление, что только безумцы моют окна по пятницам. Ведь каждому ребенку известно, что это может навлечь на дом, не дай Бог, пожар. Мы очень нервничали и пытались уговорить нашу домработницу: ладно, так и быть — пусть дразнит чертей. Но Латифа с порога отмела наше предложение, заявив, что она нам выплатит зарплату первого числа, если мы найдем во всем районе хоть одну домработницу, которая согласится мыть окна по пятницам. Мы вышли на улицу — и пожалуйста: домработница у портного напротив как ни в чем не бывало мыла окна…

— Паразиты, — заметила Латифа, — пару дней тому назад они застраховались от пожара.

Так мы и не получили от нее зарплату. Более того — проблема выбивания ковров снова настроила ее против нас. Она вышла из себя, услышав о наших коварных планах.