Ему уже приходилось слышать, как люди занимаются сексом в гостиничных номерах. Им с Дженни тоже неоднократно случалось быть людьми, производящими этот специфический шум. Однажды какая-то старушка разгневанно постучала им в стену и потребовала, чтобы они вели себя потише. Они только расхохотались и прибавили звука. Тим никогда не стучал в стену. Ему неприятна была сама мысль о подобном вмешательстве, к тому же его неизменно волновала роль невольного слушателя.

Поэтому он продолжал слушать, а его эрекция становилась все более мучительной и требовала к себе внимания. Дженни покинула этот мир чуть больше года назад. От того, чтобы заняться мастурбацией, его удерживала только представшая перед мысленным взором неприглядная картинка — грустный извращенец самоудовлетворяется через стену от занимающейся неистовым сексом парочки. Поэтому он встал и направился в ванную. Когда он включил свет, шум вытяжки почти заглушил производимый соседями шум. Он плеснул воды в лицо и начал разглядывать в зеркале темные круги у себя под глазами. Ему пришлось ожидать, пока спадет эрекция, прежде чем попытаться сходить в туалет. В конце концов ему удалось отлить, после чего он вымыл руки и вернулся в постель.

Траханье продолжалось.

— О боже, — прошептал он.

Во сне он нуждался гораздо сильнее, чем в дешевых удовольствиях. Его внутренний вуайерист, похоже, сдался и отправился спать, потому что, хотя его член снова оживился и встал, ему удалось достичь лишь слабого возбуждения. Судя по всему, темперамент уступал в борьбе с всевозрастающим раздражением.

Он откинул голову на подушку и уставился на темный потолок. Они слышали, как он ходил в ванную? Звук вытяжки и сливаемой воды? Если и слышали, то это их, похоже, нисколько не обеспокоило. Скорее, любовнички разошлись еще сильнее. Мужчина начал обзывать ее всевозможными грязными словечками, сделав ее своей шлюхой, своей потаскухой, своей сукой, а она, похоже, решила, что он бросает ей вызов, и с удовольствием его приняла. Во всяком случае, она соглашалась с каждым его словом. Если бы Тим попробовал когда-нибудь сказать что-либо подобное Дженни, она уже никогда не согласилась бы заниматься с ним сексом. Впрочем, эту парочку такой обмен, судя по всему, неимоверно заводил.

Минуты тянулись необыкновенно долго. У Тима пересохло в горле, его дыхание участилось и стало поверхностным, а эрекция вернулась и стала еще более мучительной. Воображение помимо его воли рисовало картины того, что происходит за стеной, включая разнообразные позы и туфли на высоких каблуках. Парня он видел как мутное пятно, зато женщина обладала изумительным, отточенным его желанием телом с круглой, тяжелой, настоящей грудью и идеальными бедрами.

Он закатил глаза и покачал головой, не осмеливаясь бросить взгляд на часы, хотя и так был уверен, что не спит по меньшей мере полчаса. К тому же он понятия не имел, как долго они занимались этим, прежде чем он проснулся.

А они все продолжали.

Тим лег на бок и прислушался. Да ему больше ничего и не оставалось. Разве что выйти из номера или запереться в ванной комнате. Поэтому он смирился с тем, что придется подслушивать, и пытался уловить каждое слово. По большей части фразы повторялись и состояли из грязных словечек и восклицаний вроде «Детка-о-детка, ну же!», исходящих из его уст, и «Давай глубже, быстрее!» — из ее. «Классика, — устало усмехнувшись, подумал он. — Ничего оригинального, зато именно то, что обожает весь мир».

Вдруг ритм нарушился. Возникла пауза.

— Можно? — спросил мужчина.

Раздавшиеся в ответ слова прозвучали совершенно отчетливо и так близко, как будто она прошептала их Тиму на ухо:

— Можешь вставить его, куда хочешь.

У Тима даже дыхание перехватило. «Господи!» — подумал он. Ему и в самом деле показалось, что она лежит в постели рядом с ним. Он прислушался к возобновившимся звукам. Вскоре мужчина погрузился в молчание, прерываемое лишь бессловесным мычанием. Любовница продолжала его понукать. Она требовала и умоляла, чтобы он не останавливался.

Затем мужчина почти горестно застонал, а женщина издала торжествующий возглас наслаждения. Только после этого стук кровати о стену наконец прекратился.

Сердце Тима гулко колотилось в груди, лицо горело. Он решил, что если будет просто спокойно лежать в постели, то постепенно возбуждение спадет и он сможет уснуть.

По другую сторону стены снова раздался ее голос.

— Спасибо, малыш, — прошептала она, и ему опять показалось, что ее губы находятся у самого его уха. — Это было именно то, в чем я так нуждалась.

Желание и наслаждение, прозвучавшие в ее голосе, окончательно его доконали. Он откинул одеяло и зашагал в ванную, где ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы избавиться от напряжения.

После он долго лежал в постели, стыдясь себя и тоскуя по Дженни. Ему так ее не хватало, что сердце разрывалось на части от боли.

Наконец он уснул.

Завтрак принесли ровно в девять часов. Тим подумал, что к девяти часам утра большинство гостей отеля, заказывавших завтрак в номер, уже разбежались по своим делам, что и объясняло подобную пунктуальность. Он расписался в журнале за завтрак и дал худенькому мексиканскому юноше приличные чаевые. В последние годы он часто бывал в Лос-Анджелесе, и каждый раз его изумляло, насколько старательнее работают мексиканские иммигранты по сравнению с коренными жителями Лос-Анджелеса. Но они не просто больше старались, но и выглядели гораздо элегантнее и галантнее. Это говорило о том, что иммигрантам есть что предложить Америке. Но Тим не выспался, и у него не было ни сил, ни желания размышлять над этой проблемой.

Сквозь раздвижную балконную дверь в комнату просачивался солнечный свет. Он любил спать в темноте, но днем стремился к солнцу, и если и было на земле место, где наслаждаться солнцем можно было практически беспрестанно, то именно там, где он сейчас находился.

Натянув легкие хлопчатобумажные шорты и синюю футболку, которую Дженни купила ему два года назад в Кеннебункпорте, штат Мэн, он вынес поднос с завтраком на балкон и поставил его на круглый пластиковый столик. Первым делом он налил кофе — со сливками, но без сахара — и, потягивая напиток, принялся разглядывать пляж далеко внизу и накатывающиеся на песок океанские волны. Шорох прибоя действовал на него умиротворяюще, и он прикрыл глаза.

Отель стоял прямо на берегу. С балкона был виден пирс Санта-Моники. Ночью огни пирса тоже были по-своему прекрасны, но вид, открывающийся на него днем, потрясал воображение. Тим вдохнул соленый воздух океана. Он чувствовал себя освеженным и преображенным. Кофе запустил процессы в его мозгу, и впервые за сегодняшнее утро он ощутил себя проснувшимся.

Дженни обожала этот вид. Они останавливались в этом отеле во время обоих приездов в Лос-Анджелес. В первый раз это случилось всего через несколько месяцев после того, как они начали встречаться. Тиму казалось, что именно в те выходные они поняли, что влюблены друг в друга. Во второй раз они приехали сюда, чтобы отпраздновать пятую годовщину свадьбы. Конечно же, каждый раз это были разные комнаты. Возможно, Дженни и помнила конкретные номера — Тим никогда ее об этом не спрашивал, — но тогда они о таких вещах даже не задумывались.