В частности, эти изменения приводят к развитию того, что некоторые неврологи именуют «височной личностью». Для таких людей характерны сильные эмоции и завышенное самомнение. Утверждается, что большинство из них лишены чувства юмора, склонны приписывать космическое значение тривиальным событиям и ведут подробные дневники, в которых в деталях излагают мелочи повседневной жизни (так называемая гиперграфия). Некоторые приносили мне сотни страниц, исписанных мистическими символами и условными обозначениями. Многим таким пациентам свойственна вязкая речь, любовь к спорам, педантичность и эгоцентризм (хотя и в меньшей степени, чем многим моим научным коллегам), а также навязчивая озабоченность философскими и теологическими проблемами.

Каждого студента-медика учат, что в реальной больнице он никогда не увидит «случай из учебника», ибо это просто композиты, составленные авторами медицинских фолиантов. Но когда Пол, тридцатидвухлетний младший менеджер из местного магазина «Goodwill», вошел в нашу лабораторию, мне показалось, будто он буквально сошел со страниц «Учебника по неврологии» Брейна — библии всех практикующих неврологов. Царственный и невозмутимый, он был одет в зеленую рубашку и белые парусиновые брюки, а на шее носил великолепный крест, украшенный драгоценными камнями.

Хотя в лаборатории есть мягкое удобное кресло, в котором наши посетители могут расслабиться и собраться с мыслями, Полу оно не понадобилось. Многие пациенты, с которыми я беседую, поначалу ощущают определенный дискомфорт, однако Пол не нервничал — скорее, он мнил себя свидетелем-экспертом, призванным поведать о себе и своих отношениях с Богом. Он был напряжен и погружен в себя; я заметил в нем налет высокомерия верующего, но ни капли смирения глубоко религиозного человека. Без всяких наводящих вопросов он начал свой рассказ.

— Первый приступ у меня случился, когда мне было восемь лет, — сообщил он. — Помню, перед тем как упасть, я увидел яркий свет и подумал, откуда он взялся.

Несколько лет спустя у Пола случилось еще несколько припадков, которые изменили всю его жизнь.

— Внезапно мне все стало ясно, доктор, — продолжал он. — Все сомнения исчезли.

Он испытал экстаз, на фоне которого все остальное казалось блеклым и несущественным. Экстаз принес с собой невероятную ясность, осознание божественного — никаких категорий, никаких границ, только Единство с Творцом.

Все это он излагал в высшей степени подробно, с увлечением и пылом, явно вознамерившись не упустить ни единой детали.

Заинтригованный, я попросил его продолжать.

— Не могли бы вы быть более конкретным?

— Честно говоря, это нелегко, доктор. Все равно что пытаться объяснить сексуальный экстаз ребенку, который еще не достиг полового созревания. Надеюсь, вы понимаете, о чем я?

Я кивнул.

— И что вы думаете о сексуальном экстазе?

— Что ж, если честно, — сказал Пол, — меня он больше не интересует. По сравнению с божественным светом, который я видел, восторг от секса слишком блеклый.

Впрочем, чуть позже я заметил, как Пол бесстыдно флиртует с двумя моими аспирантками и пытается разузнать их домашние телефоны. Эта парадоксальная комбинация утраты либидо и озабоченности сексуальными ритуалами довольно распространена у больных височной эпилепсией.

На следующий день Пол вернулся в мой кабинет с огромной рукописью в красивой зеленой обложке — трактатом, над которым он трудился несколько месяцев. В нем он излагал свои взгляды на философию, мистику, религию, природу Троицы и иконографию звезды Давида. Страницы пестрели детальными рисунками на духовные темы, странными мистическими символами и картами. Я был впечатлен и озадачен одновременно. Это не тот материал, на который я обычно пишу рецензии.

Когда я наконец оторвался от рукописи и посмотрел на Пола, в его глазах был странный свет. Он скрестил руки и задумчиво поглаживал подбородок указательными пальцами.

— Есть еще одна вещь, которую я должен упомянуть, — сказал он. — Иногда у меня бывают очень яркие воспоминания.

— Какого рода воспоминания?

— Ну, на днях, во время припадка, я мог припомнить каждую мелочь из книги, которую я прочитал много лет назад. Строка за строкой, страница за страницей, слово в слово.

— Вы уверены? Вы нашли книгу и сравнили свои воспоминания с оригиналом?

— Нет, я потерял ее. Но такое часто со мной бывает. Дело не только в одной книге.

Признание Пола заинтриговало меня. Оно согласовывалось с аналогичными утверждениями, которые я слышал много раз от других пациентов и врачей. На днях я планирую провести «объективный тест» его поразительных мнемонических способностей. Он просто воображает, будто заново переживает каждую мельчайшую деталь? Или во время приступа цензурирование или редактирование, которые происходят в нормальной памяти, прекращаются, и он вынужден «записывать» все подробности, что приводит к парадоксальному улучшению его способности к запоминанию? Единственный способ ответить на эти вопросы — взять книгу или отрывок, о которых он говорит, и сличить его воспоминания с печатным текстом. Результаты такого эксперимента могут пролить свет на то, как в мозге формируются следы памяти.

Однажды, когда Пол рассуждал о своих воспоминаниях, я вставил:

— Пол, вы верите в Бога?

Он выглядел явно озадаченным.

— А что еще там может быть?

* * *

Но почему таким пациентам, как Пол, вообще свойственны религиозные переживания? Я вижу четыре возможности. Во-первых, Бог действительно посещает этих людей. Если это правда, пусть будет так. Кто мы такие, чтобы подвергать сомнению бесконечную мудрость Всевышнего? К сожалению, данная гипотеза не может быть ни доказана, ни опровергнута на эмпирических основаниях.

Вторая возможность состоит в следующем: поскольку такие больные переживают всевозможные странные, необъяснимые эмоции и в целом подобны кипящему котлу, их единственным спасением может быть погружение в безмятежные воды религиозного умиротворения. В противном случае мешанина из эмоций может быть неверно истолкована как мистические послания из другого мира.

Последнее объяснение я считаю маловероятным по двум причинам. Во-первых, существуют другие неврологические и психические расстройства, такие как синдром лобной доли, шизофрения, маниакально-депрессивный психоз или просто депрессия, для которых характерно нарушение эмоций, однако у таких пациентов выраженная поглощенность религиозными темами наблюдается редко. Хотя шизофреники иногда рассуждают о Боге, эти чувства, как правило, мимолетны; обычно они лишены такого интенсивного, навязчивого и стереотипного качества, которое мы видим при височной эпилепсии. Следовательно, сами по себе эмоциональные изменения не могут полностью объяснить религиозную озабоченность[108].