— Спортсменом не спортсменом, но зарядка, брат, по утрам не помешает, — заметил я. После чего схватился за вбитую на уровне головы скобу, лихо подтянулся и сунул ноги в люк. Нащупав ступень металлической лестницы, ловко развернулся и, уже имея опору под ногами, принял у качающего от удивлении головой Тнельха фонарь. После чего спросил не без подначки:

— Ну что, брат, сумеешь трюк повторить?

— Попробую, — вздохнув и выдохнув, ответил Инспектор.

У него получилось.

Коряво, но получилось.

Дальше наш путь лежал по узкому технологическому лазу, к стенам которого крепились мощные телекоммуникационные и силовые кабели.

— Не Версаль, — оценил Тхельм увиденное.

— Радуйся, брат, что не через канализацию идём, — заметил я.

Через тридцать три шага луч фонаря нашёл ориентир — муфту на коаксиальном кабеле связи в оплётке оранжевого цвета. Я посветил под ноги. Квадратная крышка лаза, ведущего в подземелье Тайника, лежала на месте. Передав фонарь Тнельху, я нащупал кольцо, ухватился двумя руками и со всей силы дёрнул. Петли неохотно скрипнули, массивная плита поддалась, пошла, пошла-пошла-пошла и с грохотом опрокинулась на бетон.

Двадцать восемь скоб-ступеней вниз, и мы с Тнельхом очутились в небольшом зале с арочным сводом.

— И куда теперь, брат? — спросил Инспектор, обнаружив в кладке противоположный стены аж целых три проёма.

— Туда, — показал я на левый. — Клаустрофобией не страдаешь?

— Вроде нет.

— Тогда вперёд.

Топоча каблуками по настилам из лиственницы, которая за долгие годы стала прочнее камня, мы прошли примерно метров сто и вновь вышли на тройную развилку.

Теперь я выбрал правый тоннель.

— И сколько ещё таких разветвлений? — поинтересовался Тнельх и, будто желая убедиться в прочности, постучал кулаком по балке перекрытия.

— Ещё пять, — с опаской глядя на балку, посчитал я.

— Много.

— Если учесть важность того, что храним, — в самый раз.

Когда мы, пригибаясь, вошли в тоннель Тнельх зачем-то (скорее всего из досужего любопытства) поинтересовался:

— Вход в Тайник один?

— Один-единственный, — не оборачиваясь, соврал я.

На самом деле мне было известно ещё два.

Дело в том, что подземелье Тайника в двух местах пересекается с подземельями людей. Не могло не пересечься: город по площади невелик, а нарыли люди в старину катакомб немало. Дыра на дыре и дырой подгоняет.

Одна крупная система подземных галерей, с которой сталкивается подземелье Тайника, находится в районе площади Кирова. В середине девятнадцатого века вокруг неё (тогда она называлась Тихвинской) располагались хоромы тороватых купчин, а неподалёку находился двухэтажный Гостиный двор. Это торговое заведение, выстроенное по проекту архитектора Кварнеги, состояло из множества лавок, и купцы доставляли туда товары по подземным ходам. Это было удобно: и подальше от чужих глаз, и меньше суматохи при приёмке товара.

Когда Гостиный двор благополучно сгорел в пожаре, устроенным колдуном Лао Шанем, Тихвинская площадь перестала быть торговым центром Города, а на месте купеческих домов появились казённые здания. Люди о существовании подземелья со временем забыли, а я — нет. Иногда пользуюсь, поскольку есть в нём один очень удобный выход на поверхность в районе Знаменского монастыря.

Центр ещё одного крупного подземелья находится в районе площади перед Торговым комплексом. Раньше там находился арсенал. Этот возведенный при губернаторе Бриле военный объект представлял собой мощную постройку с кирпичными стенами метровой толщины. Тамошние подвалы служили естественно пороховыми хранилищами. Сохранились они и поныне, и как когда-то соединены между собой многочисленными коридорами. От них к берегу Реки идут два тоннеля, настолько широкие, что по ним можно ехать на телеге. Делалось так: порох доставляли от железнодорожного вокзала к причалу баржами, перегружали на подводы и тайком везли к арсеналу по подземному ходу. Сейчас один их этих тоннелей затоплен грунтовыми водами, но второй, хотя местами и забит песчаными наносами, вполне пригоден для использования. В него ведёт ахово замурованный лаз, к которому подводит одна из ложных веток подземелья Тайника. Этот выход я держу за аварийный.

Таким вот образом на самом деле обстоят дела. Только всё это — информация для служебного пользования. Инспектор — не Страж, и правды он от меня не услышит. Ничего личного. Бизнес.

Минут сорок прошло, прежде чем мы добрались до зала, который я называю Предбанником. Зал этот точно такой же, как и все предыдущие, за исключением одного — напротив входа глухая стена.

— Сбились? — заволновался Тнельх. — Тупик?

Я успокоил его:

— Обижаешь, брат. Всё тип-топ. Как говорит колдун Лао Шань, мы уже поймали своего ци-линя.

— Что это значит? — сняв каску и вытирая пот с лысины, спросил подуставший Инспектор.

— «Поймать ци-линя» значит «успешно окончить долгий путь», — пояснил я. — Старая китайская пословица.

— И где же Тайник?

Вместо ответа я решительно направился к противоположной от входа стене, начертал лучом колючий стебель, пририсовал нему два листа, а сверху — бутон. Вырубив фонарь, отошёл на два шага, склонил голову набок и полюбовался на своё художество.

Всё было как надо: нарисованный на стене бутон розы горел в темноте бордовым светом.

Настала пора произнести заветное, я не стал канителиться и произнёс:

С мороза доза, баба с воза —

Всё перемелет в пыль хорей.

Но брод в огне ждёт рифмы «роза»

Так на — возьми её скорей.

Если обычный, рациональный человек пытается исполнить магическую церемонию, он всё время думает: «Это абсурд, этого не может быть». И поэтому ни черта у него не выходит. А мы, маги, уверены в себе до самоуверенности, и поэтому нам всё и всегда удается. Точнее говоря, почти всегда и почти всё. Впрочем, в случае с данным колдовством оговорка «почти» не очень уместна. Ещё бы оно мне не удалось: и весь лабиринт, и защитную стену возводили маги, которые мне не чета, — великие.

Едва я произнёс свою тарабарщину, светящийся бутон стал набухать, а когда лопнул, на стене расцвела огненная роза.

Не успел Тнельх восхититься её чарующей красотой, как огонь пошёл расползаться во все стороны. Аленький цветочек на глазах превратился в ненасытного осьминога, и вскоре вся стена из каменой превратилась в огненную.

— Прошу в пещеру дракона, — сказал я Инспектору, склонившись в шутливом поклоне, после чего прорычал мимо нот кусок баллады из репертуара группы «Ария»:

В глубокой шахте

Который год

Таится чудище змей.