Дар предвидения в этом странном месте как отрезало, но сомневаться в том, что грядут крупные неприятности, не приходилось. К чему тешить себя иллюзиями, если без всякого ясновидения волосы на затылке встали дыбом?

И, как выяснилось буквально мгновенье спустя, мои опасения оказались вовсе не плодом разыгравшейся после вчерашних событий паранойи. Мрак сгустился и начал медленно наползать на обоз. Повеяло отголоском жуткого холода, туман вздрогнул и потек по земле, подбираясь все ближе и ближе.

Лошади словно обезумели, и повыпрыгивавшие на дорогу возницы повисли на удилах, стараясь удержать их на месте. А вслед за обозниками на дорогу поспешил сойти монах, одеяние которого странным образом казалось даже чернее окружившей нас тьмы.

Какую молитву он затянул – не скажу, но коняги немедленно успокоились и перестали вырываться, а дрогнувший мрак неуверенно подался назад. Подался – и тут же вновь начал стискивать свои обжигавшие холодом объятия. Охранники рассредоточились, заняв круговую оборону, и включили подствольные фонари, лучи которых словно вязли в тумане, но все же позволили взять под контроль метров пять прилегающего к дороге пространства.

– Вторые номера, свет! – отдал команду Крестовский, и сразу же раздались хлопки подствольных гранатометов.

Налившиеся в полете ослепительным сиянием алхимические заряды умчались во тьму, а потом взорвались яркими вспышками, разогнавшими туман и высветившими черные силуэты подбиравшихся к нам исчадий Стужи. Режущие глаза всполохи и оглушительный грохот на миг ошеломили этих тварей, и Константин отдал новое приказание:

– Первые номера, «светляки»! Остальным – огонь!

И вот эти самые «светляки» оказались в сложившейся ситуации куда более эффективными, нежели обычные светошумовые заряды – горевшие ослепительным огнем шары не взрывались, а бешено крутились на снегу, подсвечивая двинувшихся к саням тварей.

Вооруженные крупнокалиберными винтовками бойцы поспешили воспользоваться иллюминацией и начали слаженно отстреливать исчадий Стужи. Тяжелые пули выбивали целые куски льда, снега и тьмы, и не успели стрелки опустошить магазины, как с тварями все было кончено. В затянувшей небо непроглядной пелене появились наливавшиеся тусклым утренним светом прорехи, и возницы под охраной бойцов повели лошадей по дороге. Вскоре коняги окончательно успокоились, и обоз покатил дальше.

– Что самое паскудное, – тяжело отдуваясь, оглянулся Михаил Григорьевич, – без колдуна или священника тут ловить нечего.

– Мальчики, а вы чего не стреляли? – нервно хихикнула вдруг Марина.

– Команды не было, – важно заявил пиромант и отвернулся.

Я почувствовал, как он усилием воли погасил только-только начавшее разгораться внутреннее пламя, но никак комментировать это не стал.

– И правильно, – кивнул торговец. – Не надо инициативу в таких делах проявлять. Косте видней.

– Вот! Видишь? – обернулся Напалм к девушке. – Начальству видней!

– Да успокойся ты уже, – улыбнулась рыжая. – Никто в твоем героизме не сомневается…

– То-то же! – подбоченился пиромант и, отвернувшись, начал напевать себе под нос: – «Остаться в живых, отчаянный псих, не свой, не чужой, последний герой…»

Порядком растянувшийся обоз тем временем обогнул холм, удаляясь от странного – а больше даже страшного – места, и вдоль обочин вновь потянулись засыпанные снегом поля. Опять разыгрался пытавшийся забраться под одежду ветер, но теперь его леденящие касания раздражения почти не вызывали. Напротив, будто из затхлого чулана на свежий воздух выбрались.

Хорошо-то как!

Небо, поля, деревья, снег, тряска саней – все хорошо.

Просто жить – уже хорошо. Только на таком контрасте все прелести своего пребывания на этой грешной земле и можно прочувствовать. По-другому и не понять, насколько ты на самом деле везучий, сукин сын…

Ведь даже мороз – это хорошо! Замечательно просто!

Замечательно, хотя и утомительно. Стоило шоку пройти, и вот уже о теплой постельке и горячем чае мысли закрадываться начинают. Хорошо бы, да…

Вывернув на трассу Город – Северореченск, коняги сразу побежали шустрее, и, хоть тряска заметно усилилась, роптать на это никто не стал.

Быстрее, быстрее бы уже!

– Смотри, – ткнул меня в бок Напалм какое-то время спустя. – Это Лисьи Выселки?

– Ты у меня спрашиваешь? – пытаясь не обращать внимания на разболевшуюся из-за тряски спину, поморщился я. – Михал Григорьич!

– Да, они, – кивнул тот.

Через какое-то время окружавшие поселок стены приблизились, и стало ясно, что они куда выше ограды Песчаного. И вышек больше, и черные отметины бойниц частенько попадаются. А ведь южнее расположены…

Уходившая на восток дорога огибала поселок по широкой дуге, и вскоре в глаза бросилось еще одно различие между соседями: если в Песчаном расчистить снег пускали бульдозер, то здесь никто об этом не заботился и к воротам тянулись две укатанные колесами грузовиков колеи. Из легковушек, как мне показалось, там и внедорожники не все пройдут.

– О, летят! – недовольно хмыкнул Михаил Григорьевич. – Баламуты!

Огромный пикап, выбрасывая из-под колес снег, выскочил на дорогу прямо перед мордами кативших первые сани лошадей, газанул и моментально оторвался от обоза.

– Лихо, – проводив взглядом алые огонечки габаритов, покачал головой Напалм.

– Долихачатся когда-нибудь! – поджал губы торговец. – Ох, долихачатся…

– Марин, ты экомаг выпила? – спросил я, повернувшись к рыжей.

– Да, – кивнула та. – У меня кофе в термосе, будешь?

– Нет, попозже.

– Подъезжаем! – встрепенулся тут Михаил Григорьевич.

– Куда? – приподнялся я с мешков, но, кроме чистого поля, поначалу ничего не заметил.

Потом разглядел перегородивший дорогу шлагбаум и почти до самой крыши заметенный снегом пропускной пункт пограничников, из трубы которого валили клубы серого дыма, и недоуменно хмыкнул:

– И это все?

– А что еще надо? – удивился торговец. – Нелегал в любом месте Границу перейти может, а таможенных пошлин на Границе не собирают.

– А мне говорили, тут чуть ли не крепость выстроена, – разочарованно протянул я.

– Это с той стороны. Там приезжих серьезно проверяют, не то что у вас.

– Ясно.

Я глянул через поле и невольно поежился. Пространство над Границей плыло и дрожало. Показалось, будто вот-вот куски невесть как сцепившихся краями областей растащит в разные стороны, а мы ухнем прямиком в прореху между ними. Может ведь и такое при моем везении приключиться.

– Чего ты? – удивился Напалм.

– Не нравятся мне Границы, – признался я.

– Ерунда! – фыркнул парень. – Первый раз, что ли?