Эмуляция есть воссоздание нечто в столь полной мере, что новая версия неотличима от оригинала.

Неразличимость тоже бывает двух видов.

Первое: для стороннего наблюдателя – в данном случае есть только один такой наблюдатель, а именно Бог, или Точка Омега, – невозможно говорить о воскрешении отдельно от оригинала.

При таком воскрешении сознательного существа воссозданная личность не способна отличить свое он , она или оно , как она саму себя воспринимает – любой части его или ее окружающей среды – от той реальности , что была знакома ей ранее, определить это как низшее по природе, вторичное по происхождению.

Искусственное и естественное перестают быть противопоставлениями.

Следуя принципу, сформулированному Лейбницем и известному как «Тождество неразличимого», такие разумные эмуляции будут идентичны своим оригиналам. Даже, наверное, будут оригиналами в строгом онтологическом смысле.

Будут оригиналами воскрешенными, вновь рожденными в раю в полностью функциональном и чувствующем теле и разуме.

Будут мной.

Мне сказали, что все многомирье, в котором я родился и которое худо-бедно пытался исследовать при помощи своего хиленького космического йо-йо, прошло через бесчисленное множество циклов превращений непостижимой сложности, а сам я в течение эпох бездумного небытия терпеливо ждал в виде некой потенциальной копирки, или памяти о самом себе, пока данное многомирье не достигло наконец идеального совершенства, отчего теперь я стал машиной с конечным числом состояний на некой Идеальной Платформе (назовем это Машиной Бога), предположительно идентичной Полу Жирару во плоти и крови; при этом мое воскрешение и помещение в нечто близкое к раю произошло благодаря вмешательству божественности, именуемой Точка Омега. И знаете что? Эта ужасная, невероятно важная новость совершенно меня не тронула. Я знал, что моя реакция – или ее отсутствие – неправильна. Мне полагалось бы впасть в кататонию, или запрыгать до небес, или растечься по земле дрожащим желе. Но ничего подобного – я был спокоен, уверен в себе и беззаботен, возможно, впервые в жизни . Наверно, почувствовав мое удивление, Крошка объяснил:

– Воскрешая личности, ОЗ, изучая их души , вносит некоторые полезные поправки.

Все, что воскрешается, молодо и полно здоровья, а все физические и психические огрехи исправляются. Например, твоя правая кисть опять на месте. Кроме того, на период адаптации задействуются патчи цепей подавления эмоций и облегчения загрузки. Твои цепи включились после первой затяжки.

Я затянулся еще разок, надеясь, что это еще лучше расставит все по местам.

– Если Точка Омега всемогуща, то почему она не воскресила нас с внедренной в мозг и доступной полной информацией о нашем новом месте пребывания?

– Это можно было сделать, – согласился Крошка. – Но это означало бы лишить тебя индивидуальности и свободы воли.

Это было для меня слишком, даже под цифровое курево. Я решил обратиться к Мунчайлд и узнать ее мнение по поводу новых обстоятельств.

Мунчайлд стояла неподвижно, словно живая статуя. Вроде бы даже не дышала. Она с восхищением взирала на леди Саншайн. Диггер, как я сразу заметил, так же смотрел на мисс Полынь.

– Что с ними? – спросил я Крошку, не пытаясь сохранять спокойствие, но все равно спокойно.

– Да ничего особенного. Получают ориентировки из своих источников. Каждый индивидуум получает ориентировку персонально. Это личное пожелание ОЗ, ее заказ. Кстати, с их точки зрения, ты тоже стоишь неподвижно. Сейчас вы функционируете на разных уровнях исполнения.

Взглянув на Крошку, я снова спросил:

– И сам ты не оригинальный Крошка, так? То есть я хочу сказать, ты не обыкновенный воскресший, вроде меня и моих спутников, верно?

Крошка громогласно расхохотался.

– Прекрасно, парень, просто прекрасно! Время не рекордное, но неплохое. Нет, оригинальный Крошка – все возможные Крошки? – они тут в раю, живут той жизнью, которую предпочитают. Что до меня, то просто этот облик выбран для встречи с тобой. Чтобы поддержать и утешить, можно сказать. Такую же функцию исполняют Саншайн для Мунчайлд и Полынь для Диггера.

– Тогда кто ты такой?

– Я часть Точки Омега. Мельчайшая часть бесконечности, какую ты только можешь представить, и тем не менее бóльшая, чем ты, Машина с конечным числом состояний. Я агент, автономная подпрограмма. Или, если тебе это больше нравится, дэва, дакини, демон... ангел!

Несмотря на подавитель эмоций, я почувствовал, как по спине моей пробежали нервные мурашки.

– Ангел ада , насколько я помню?

Крошка пожал плечами.

– Выбирай, что нравится, старина.

Усмотрев кое-что любопытное в том, что сказал мне Крошка, я решил следовать нейтральной линии мысли, а не раздувать в себе разные страхи.

– Ты сказал, что все возможные Крошки здесь?

– Точно, дружище.

– Так ты хочешь сказать, что Точка Омега воспроизвела все многомирье в каждое мгновение его существования?

– Не только воспроизвела, но и расширила.

Вот теперь у меня действительно стала распухать голова.

– Но как может одна вермишелина содержать в себе бесконечное множество разных рецеп... я хотел сказать, возможностей?

– Такова природа бесконечности, сынок. Можно засунуть десять фунтов дерьма в то, что на первый взгляд кажется пятифунтовым мешком. А потом положить еще десять фунтов поверх всего этого! И так без конца, пока тебе не надоест или не захочется разорвать мешок.

Я решил принять это объяснение без дальнейших вопросов. Чтобы переменить тему, спросил:

– Каково же мое место в этом парадоксе? Какова моя роль?

– Что угодно, что только взбредет тебе в голову.

– Ха-ха, – сухо проговорил я. – Но это самое обещал мне Ганс, когда дарил чертов йо-йо.

– ОЗ не Дитя Разума. Это ее обещание – чистая, полная правда, и в любое время обещание можно обсудить.

– Ну и как мне жить тут, в этом раю? – подозрительно спросил я. Крошка почесал голую грудь под кожаной жилеткой.

– У тебя есть я, приятель. Твой вечный ангел-хранитель, провожатый, гений и бумажник! Скажи мне, что тебе нужно, и я сделаю это для тебя! Ваше желание для меня приказ, сахиб!

– Могу я переговорить непосредственно с Точкой Омега?

– Конечно, если хочешь. Я же сказал, ты можешь получить все, чего пожелаешь.

– Отлично. Соедини меня с ней.