– Не для меня. Значит, одна ночь?

– Пока да.

Он почти на меня не смотрел. А если сестры Мур – или кто-то еще – меня ищут, они могут сомневаться, как именно меня описывать. Я снова в очках и завязала волосы резинкой, которую одолжила из запасов Джоди в ванной.

– Имя? – он щелкает на древнем с виду компьютере.

Когда-то я смотрела популярные имена для девочек в год моего рождения, и я сразу вспоминаю особенно любимое в конце восьмидесятых и в начале девяностых имя.

– Джессика. Джессика Смит.

Смит – самая распространенная в Соединенных Штатах фамилия.

Он протягивает мне ключ.

– Там автомат с шипучкой, – говорит он, показывая в дальнюю часть вестибюля.

– Спасибо.

Смотрю на тяжелый металлический ключ. Сотрудник отеля уже снова уткнулся в компьютер и играет в «Солитер».

Больше всего на свете мне сейчас хочется закрыться в своем номере. Но у меня нет ни еды, ни сменной одежды. Поэтому я заставляю себя выйти обратно на улицу.

Все необходимое удается разыскать в том же районе: упаковку нижнего белья, футболку с длинными рукавами и пуховый жилет по распродаже за двадцать долларов. Затем я направляюсь в круглосуточный магазин и покупаю дорожный набор туалетных принадлежностей, несколько быстрорастворимых супов, протеиновые батончики и дешевый телефон-раскладушку с выходом в Интернет и предоплаченной сим-картой.

Уже почти возле кассы я кое-что вспоминаю, разворачиваюсь и иду в заднюю часть магазина, в отдел канцелярских принадлежностей. Беру дешевый блокнот на спирали и шариковую ручку и направляюсь обратно к кассе. Расплачиваюсь наличными и возвращаюсь к отелю.

Снова и снова звоню в звонок, и мужчина за стойкой слегка кивает, когда я прохожу мимо него к лестнице.

Поднимаюсь наверх, отпираю дверь и осматриваюсь. Номер маленький, ничего лишнего – только двуспальная кровать, стул и две тумбочки. Заглядываю под кровать и в крошечную ванную, прежде чем опустить на пол пакеты с покупками. Закрываюсь на хлипкую с виду цепочку и блокирую дверь стулом, подсунув его под ручку.

Наконец опускаюсь на край выцветшего покрывала. Тяжело дыша, я смотрю в окно, которое выходит на кирпичное здание напротив.

Кажется, если не занять чем-нибудь мысли, я сломаюсь под тяжестью собственных страхов. Поэтому я принимаюсь за работу.

Для начала достаю телефон и начинаю вводить в поисковике ключевые слова – «скальпель», «Нью-Йорк», «Кассандра и Джейн Мур».

Просматриваю дюжины статей и картинок. Большинство я уже видела, когда искала информацию про сестер в прошлые разы.

Расширяю поиск, пытаясь вспомнить страницы Книги Данных со всей записанной о сестрах Мур информацией. Название студии, куда Кассандра ходит заниматься йогой. «У Беллы», бар, где мы пили «Московского мула». Бутик Дафны. Самоубийство на станции «33-я улица». «Роузвуд-Клаб», где сестры проводили поминки Аманды.

И получаю тысячи ссылок. Читаю до ряби в глазах. Но никак не могу найти недостающее звено, которое поможет разобраться в происходящем.

Когда в коридоре раздаются тяжелые шаги, я вздрагиваю. Но кто-то проходит мимо, не останавливаясь, а потом я слышу, как открывают дверь соседнего номера и включают телевизор. Закадровый смех ситкома проникает сквозь тонкие стены.

Я не хочу включать телевизор – боюсь, что кто-то попытается взломать дверь и я этого не услышу. Из комнаты выходить я тоже не хочу. Я не голодна, но хочу пить. Следовало ожидать, что бутылки воды на тумбочке не окажется.

Мужчина за стойкой регистрации упомянул об автомате с напитками. Он сказал шипучка – этот региональный термин используют многие выходцы со Среднего Запада.

Представляю себе поход по темному коридору и спуск по четырем лестничным пролетам. Вместо этого я иду в ванную, подставляю ладонь под кран и пью из нее.

Я понимаю, что должна что-нибудь съесть, но все внутри так сжалось от напряжения, что я не смогу проглотить даже купленный суп.

Ложусь на кровать и прислушиваюсь к отдаленному вою сирен. Я оставила свет в ванной, чтобы не оставаться в полной темноте.

Я чувствовала себя одиноко до встречи с сестрами Мур, когда моими главными проблемами были бесперспективная временная работа и хихиканье Джоди в спальне у Шона.

Теперь я знаю: все может быть куда хуже.

Я уверена, сестры Мур что-то задумали. Но что?

Усталость начинает брать верх над телом, словно кто-то накрыл меня тяжелым одеялом. Вспоминаю, как Джейн укрыла меня пледом, сказав: «Так будет уютнее».

Я была в крайне взбудораженном состоянии, но теперь я отключаюсь. Тело и разум больше не в состоянии выносить такой сильный стресс. Я совершенно оцепенела. И просто хочу исчезнуть.

Вглядываясь в темноту, я спрашиваю себя: Так Аманда чувствовала себя в день смерти?

Два месяца назад

Со смерти Джеймса прошло десять дней. Нет, с тех пор как она убила Джеймса. Шипящий голос был прав: это ее вина.

Джина оставила еще несколько сообщений, но Аманда не ответила. Что она могла сказать?

Потом из Городского Госпиталя позвонили в последний раз, теперь уже из отдела кадров, и сообщили Аманде, что она уволена.

С ее прежней жизнью было покончено. Но она могла совершить хотя бы один правильный поступок.

Рано утром в воскресенье она надела первое попавшееся в шкафу платье – зеленое в горошек. Нашла конверт из плотной бумаги и убрала в него улики, которые прятала под раковиной.

Постояла у двери, внимательно прислушиваясь. Тишина.

Сняла цепочку и выглянула в коридор. Он был пуст.

Аманда поспешила вниз, перепрыгивая через две ступеньки.

В вестибюле никого не было – никто не забирал воскресные газеты и не проходил мимо с латте в руках.

Но это не означало, что никто не ждал ее снаружи.

Аманда посмотрела на пухлый конверт. Что они могут с ней сделать, если узнают, что она собирается отнести его в полицию?

Они помешают ей.

Они уничтожат улики.

Они уничтожат ее.

Аманда тщательно все обдумала, сосредоточившись настолько, насколько позволял ее усталый, спутанный разум. А потом повернулась, подошла к почтовому ящику и открыла его ключом. Она засунула конверт как можно глубже.

Взяв телефон, Аманда набрала номер полиции. Она не собиралась рассказывать им все. Во всяком случае, пока. Но она хотела предупредить их, что придет – на всякий случай.

– Меня зовут Аманда, – дрожащим голосом представилась она. – Я могу поговорить с кем-нибудь из отдела убийств? У меня есть доказательства преступления.