Залезаю обратно на кровать – больше в комнате сидеть негде, так как жесткий стул просунут под ручку двери – и достаю новый блокнот. Открываю первую, чистую страницу. И начинаю заполнять ее всем, что помню про Кассандру и Джейн. Пытаюсь восстановить в памяти наши разговоры – с того момента, как я встретила их на поминках Аманды.

В определенном смысле мне повезло, что сестры меня так очаровали. Они произвели такое яркое впечатление, что воспоминания о них практически трехмерны.

Мы с сестрой знаем, каково это – переживать потерю. Главное в такой ситуации – держаться вместе… – сказала Кассандра при нашей первой встрече.

Тепло ее ладони на моей руке. Завораживающие янтарные глаза. Ямочка на щеке у Джейн, когда она мне улыбнулась.

Нервно сглатываю, вспоминая, как Кассандра накинула мне на плечи свой желтый дождевик. Вспоминаю и то, как Джейн с широкой улыбкой махала мне рукой у столика в «У Беллы», а позднее, когда мы гуляли по Хай-Лайн, смешила меня и фотографировала в соломенной шляпе. Как ни тяжело далась нам смерть Аманды, ты стала лучиком света в этой истории, – сказала Кассандра в наш последний совместный вечер.

Глаза жгут горячие слезы. Они разбили мне сердце.

Резко бью ногой и переворачиваю мусорное ведро.

Я думала, мы друзья, – хочется крикнуть мне. – Я доверяла вам, а вы меня предали.

Поступок сестер – хуже увольнения с прошлой работы, хуже оскорблений Барри и даже хуже, чем когда мой сосед по квартире, которого я втайне любила, влюбился в другую.

Судорожно вздыхаю и заставляю себя сосредоточиться. Я заполнила страницы новой Книги Данных воспоминаниями о Кассандре и Джейн, но в основном это незначительные детали – например, что Кассандра пьет чай с жасмином, а Джейн предпочитает цветочные духи.

У меня нет никакой важной информации о сестрах, а у них обо мне – есть. Они были в двух моих последних квартирах – даже трех, если считать ту, за которой я присматривала. Они знакомы с Шоном и Джоди. Они знают о моей фобии метро, моей работе в «Квартце», и даже что я ем на завтрак. Они в курсе, что я хочу серьезных отношений, и у них на телефонах есть мои фотографии.

А что знаю о них я? Я никогда не была у них дома или на работе. Не знаю, чем они занимаются по вечерам. И не представляю, зачем они изображали моих подруг, а потом стали вести себя как враги.

Я даже не знаю, действительно ли они любят леденцы с корицей, йогу и «Московского мула».

Может, это все было спектаклем.

Записав все воспоминания, я забиваю имена сестер Мур в поисковике, листаю сайт их компании и записываю имена их клиентов. Информации о них на удивление мало, и большую часть я уже видела. Однако я записываю все, что нахожу.

Я не представляю, что делать дальше.

Вышагиваю вперед-назад вдоль кровати в своем крошечном номере, словно загнанный в клетку зверь. Пытаюсь понять, что следует из записанных мной фактов, но в этом пазле не хватает деталей. У странного поведения сестер Мур должна быть причина. Но мне никак не удается ее разгадать.

После полудня у меня начинает трещать голова, возможно, от недостатка кофеина. Сложно не обращать внимания на громкую ссору мужчины и женщины в номере чуть дальше по коридору. Проверяю сообщения, но Франсин ничего не ответила. Тед тоже, и я пишу ему снова.

У меня осталось меньше шестисот долларов наличными. На счету есть еще, и я могу остаться в этом отеле еще на какое-то время. Но что потом?

Звоню Франсин на рабочий номер – хочу убедиться, что она получила письмо. Срабатывает голосовая почта. Сперва думаю оставить сообщение, но потом вешаю трубку, не дождавшись сигнала. Лучше поговорить лично, чтобы оценить ее реакцию.

Интересно, рассердится ли Франсин, что я так скоро беру больничный. Я фрилансер, замена мне найдется быстро.

Меня грызет тревога.

Чтобы как-то отвлечься, листаю Книгу Данных, но становится только хуже: образы Кассандры и Джейн – как они убирают с лица блестящие волосы, закидывают свои изящные ноги одну на другую в такси, смеются, демонстрируя идеальные зубы, – возникают на каждой странице.

Нужно выбраться из номера.

Но если позвонит Франсин и я отвечу, на заднем плане будут явно слышны звуки города. У нее могут возникнуть вопросы, насколько я больна, раз вышла на улицу.

Провожу рукой по лбу. Так я могу прождать ее звонка целый день.

Наконец я нахожу основной номер «Квартца», чтобы передать Франсин сообщение через коллег. Набираю и прошу связать меня с кем-нибудь из отдела кадров.

– Соединяю, – отвечает администратор, и почти сразу трубку берет мужчина: – Аллен Питерс слушает.

– Здравствуйте, мистер Питерс, – я ни с кем не разговаривала с прошлого вечера, и мой голос звучит немного хрипло. – Извините за беспокойство. Я Шэй Миллер, фрилансер из Нью-Йорка.

– Кто?

– Шэй Миллер. Меня наняли недавно. Я работаю с Франсин Демарко.

– С кем? Должно быть, вы ошиблись номером. У нас нет такой сотрудницы.

Бросаю телефон на кровать и отшатываюсь от него, словно он для меня опасен.

Я никогда не работала в «Квартце».

Вспоминаю самое первое сообщение от Франсин. Название «Квартц» было у нее в электронном адресе, и номер начинался на 310, а это код Западного побережья.

Я стала искать информацию про компанию «Квартц» после приглашения на интервью. Но не про женщину, которая связалась со мной через «Линкд-ин», и не про Франсин Демарко.

Начинаю дрожать. Видимо, за этим тоже стоят сестры Мур.

Они повсюду, – думаю я.

Значит, они знают обо мне гораздо больше. Я заполнила и отправила «Франсин» полдюжины анкет. У них есть мой номер социального страхования, дата рождения, полное имя, телефонный номер моей матери, поскольку она – мой контакт на экстренный случай… Что они собираются сделать со мной дальше?

Комната начинает уплывать; мне становится трудно дышать.

Я падаю на кровать, пытаясь восстановить дыхание. В какие еще сферы моей жизни вторглись без моего ведома сестры Мур?

Стены давят.

Резко вскакиваю, надеваю пуховый жилет и рассовываю по карманам бумажник, новый телефон и протеиновый батончик. Хватаю свою новую Книгу Данных и прижимаю ухо к двери, прежде чем открыть ее. Прислушиваюсь, затаив дыхание. Мужчина и женщина в номере дальше по коридору по-прежнему ссорятся, но их голоса стали тише. Приоткрываю дверь.

В коридоре пусто.

Медленно выдыхаю, думая, как буду возвращаться назад по этому грязному, жуткому коридору, и вспоминаю трюк, увиденный однажды в кино. Забегаю в ванную и беру прямоугольный клочок туалетной бумаги. Отрываю маленький кусочек.

Закрываю дверь, просунув перед тем эту крошечную бумажку между косяком и петлей, ровно на уровне глаз. На ручке висит табличка НЕ БЕСПОКОИТЬ. Бумажка почти полностью спрятана; лишь едва заметный краешек виднеется из щели. Заметить невозможно, если не искать специально.