— Я просто подумала…

О чем, собственно? Мне совершенно нечего сказать. Я отчаянно пытаюсь хоть как-то завязать разговор и показать себя остроумной, веселой и рассудительной девушкой, такой, о которой любой молодой человек может только мечтать. Проблема в том, что я начисто лишилась всех этих качеств. И нужно нечто вроде чуда, чтобы я смогла придумать несколько связных слов о чем-нибудь достаточно умном.

— Я просто хотела сказать… я… как хороши деревья в это время года, вы согласны?

Деревья, полностью лишившиеся листвы и уродливые, как гномы, в ответ корчат мне рожи.

— Полагаю, в них есть некая элегантность, — отвечает Саймон.

Да, все идет хуже некуда.

— Мне очень неприятно вас беспокоить, мистер Миддлтон, — говорит бабушка. — Но, боюсь, сырость плохо влияет на мои косточки.

Она для пущей убедительности прихрамывает. Саймон заглатывает наживку и предлагает ей руку.

— Это не беспокойство, миссис Дойл.

Я никогда в жизни не испытывала большей благодарности за подобное вмешательство. Бабушка мой истинный спаситель; она идет под руку с сыном виконта через Гайд-парк, и все могут видеть нас из окон домов… и завидовать. Бабушка болтает что-то о своем здоровье, о том, как в нынешние дни трудно найти хороших слуг и прочую ерунду, и мне кажется, что я схожу с ума, — но тут Саймон бросает на меня взгляд украдкой, и я широко улыбаюсь. Он даже прогулку с бабушкой способен превратить в приключение.

— Любите ли вы оперу, миссис Дойл? — спрашивает леди Денби.

— Только не итальянскую. Мне, впрочем, нравятся наши Гилберт и Салливан. Они восхитительны.

Я смущена отсутствием у бабушки музыкального вкуса.

— Надо же, какое счастливое совпадение! В субботу в Королевской опере дают «Микадо». У нас ложа. Не желаете ли присоединиться к нам?

Бабушка надолго замолчала, и я испугалась. Но потом я осознала, что она вне себя от восторга. Она счастлива. Ей выпала настолько редкая возможность, что она была раздавлена свалившейся на нее удачей.

— Что ж, мы с удовольствием! — ответила она наконец.

Опера! Я еще ни разу не бывала в опере. Привет, голые уродливые деревья! Вы это слышали? Меня пригласили посетить оперу вместе с Саймоном Миддлтоном! Ветер шуршит в лишенных листвы ветвях, и этот звук похож на аплодисменты. Сухие листья летят через дорожку и прилипают к мокрым камням, и мы топчем их ногами…

По дороге навстречу нам медленно едет блестящий черный экипаж, который влекут за собой два могучих черных жеребца, тоже блестящие, словно отполированные. Кучер надвинул цилиндр низко на лоб. Когда экипаж равняется с нами, сидящий в нем человек выглядывает из тени и нагло улыбается мне. Его левую щеку пересекает шрам. Это тот самый мужчина, которого я видела на вокзале в день приезда в Лондон, тот самый, что преследовал меня. Ошибиться тут невозможно. Когда экипаж проезжает мимо, мужчина касается полей шляпы и смотрит на меня все с той же бесцеремонной улыбкой. Экипаж налетает на выбоину и подпрыгивает на огромных колесах. Из темноты возникает женская рука, затянутая в перчатку, хватается за дверцу. Я не вижу лица женщины. Рукав ее пальто треплет ветер. Ткань трепещет, как некое предостережение, — темно-зеленая, богатого, сочного оттенка…

— Мисс Дойл?..

Это Саймон.

— Да? — спохватываюсь я, вновь обретая голос.

— С вами все в порядке? Вы как будто побледнели.

— Боюсь, мисс Дойл слегка простудилась. Ей нужно немедленно вернуться домой и устроиться поближе к огню, — настойчиво говорит его матушка.

На дороге снова пусто. Даже ветер угомонился и больше не играет сухой листвой. Но мое сердце продолжает колотиться с такой силой, что мне кажется: все могут услышать его бешеные удары. Зеленый плащ уж очень похож на тот, что был в моем видении, и он, я уверена, принадлежит Цирцее, и он ведь очутился в окне экипажа, в котором ехал член братства Ракшана…

Как только Саймон и леди Денби уходят, бабушка приказывает Эмили приготовить для меня горячую ванну. Я погружаюсь в глубокую емкость, вода поднимается до самых краев, и к подбородку бегут крошечные волны. Чудесно. Я закрываю глаза, руки свободно ложатся на поверхность воды.

Острая боль налетает стремительно, и я едва не погружаюсь в воду с головой. Тело застывает, оно уже не подвластно мне. Вода заливается в рот, я кашляю и отплевываюсь. Панический страх заставляет меня вцепиться в края ванны, я отчаянно пытаюсь выбраться из нее. И слышу пугающий шепот, похожий на жужжание роя насекомых.

— Идем с нами…

Боль утихает, тело становится легким, как снежинка, будто я внезапно заснула. Я не хочу открывать глаза. Я не хочу видеть их. Но они могут знать ответы на мои вопросы, и я медленно поворачиваю голову. Они здесь, призрачные, полупрозрачные, все в тех же потрепанных белых платьях и с темными кругами под неживыми глазами.

— Что вам нужно? — спрашиваю я.

Я все еще кашляю от попавшей в горло воды.

— Следуй за нами, — говорят они и проходят сквозь закрытую дверь.

Я торопливо набрасываю халат и открываю дверь. Они висят в воздухе перед моей спальней, слегка освещая дальний конец темного коридора. Они жестом зовут меня и проскальзывают в комнату.

Я вся мокрая, дрожу, но спешу за ними и даже набираюсь храбрости, чтобы заговорить:

— Кто вы такие? Вы можете мне рассказать что-нибудь о Храме?

Они не отвечают. Вместо того подплывают к шкафу и ждут.

— Мой платяной шкаф? Но в нем ничего нет. Только моя одежда и обувь.

Они качают полупрозрачными головами.

— Там все ответы, которые ты ищешь.

В моем шкафу?! Они такие же сумасшедшие, как Нелл Хокинс. Как можно осторожнее я обхожу их и начинаю отодвигать в стороны платья и пальто, роюсь в шляпных коробках, переставляю туфли, ища то, что я вроде бы должна здесь найти, хотя что это может быть такое, я даже отдаленно не представляю. И наконец я взрываюсь от разочарования:

— Я же вам говорила, здесь ничего нет!

Ужасающий скрип их остроносых туфель заставляет меня попятиться. Ох, боже, что я натворила, я разозлила их! Они идут ко мне, раскинув руки, все ближе, ближе… я наконец натыкаюсь на кровать. Я в ловушке.

— Нет, прошу вас… — шепчу я, сжимаясь в комок, крепко закрывая глаза.

Их ледяные пальцы ложатся на мои плечи, и я вижу такую ярость, что почти не могу дышать, и я даже не думаю о том, чтобы позвать на помощь… И вижу зеленый луг, тянущийся от древних каменных руин к утесу над морем. Девушки в белых платьях бегут и смеются. Одна срывает у другой ленту, скрепляющую волосы.

— Дарует ли она нам сегодня силу? — спрашивает девушка с лентой. — И увидим ли мы наконец прекрасные сферы?

— Я очень на это надеюсь, мне хочется поиграть с магией, — говорит другая.