У «Зенита» было и еще одно уникальное свойство: герой не питал ни малейшего желания посвятить свои наследственные способности бесконечной борьбе с преступностью или злом. Я не понимал, отчего мы по умолчанию считаем, что наличие суперспособностей побудит человека сражаться с преступностью (или совершать преступления). Зенит был бесталанным, но популярным певцом, черствым остряком и прятал сверхчеловеческие интеллект и восприятие под лицемерной усмешкой, которая, по его прикидкам, должна была помочь ему выжить в легковесном мире. Он выставлялся безмозглым ослом, дабы избежать преследований, которые привели к гибели его одаренных родителей. Он трахал гламурных фотомоделей и влачил пресное, щегольское, совершенно пустое существование, какого, по своему тогдашнему убеждению, жаждал и я, – и все это под бдительным оком менеджера Эдди Макфейла. Мы с художником Стивом Йоуэллом списали шотландского гея с Эдди Клоккерти в изображении Ричарда Уилсона из телесериала 1987 года «Тутти-Фрутти» Джона Бирна (не комиксиста, а драматурга, художника и мужа актрисы Тильды Суинтон).

Причудливая альтернативная история «Зенита» строилась вокруг идеи о том, что американцы сбросили первую атомную бомбу не на Хиросиму, а на Берлин с целью убить суперчеловеческого фашиста, созданного в качестве живого оружия против союзников. В предыстории, неопрятно коренившейся в популярном фольклоре про нацистских оккультистов, евгенику и тайную программу ЦРУ по исследованию ЛСД, лавкрафтианские чудовища обучали нацистов превращать людей в сверхчеловеков – якобы суперсолдат, а на самом деле сосуды для существ из высших измерений, чье присутствие в организмах нормальных мужчин и женщин вызывало фатальное повышение давления и кровоизлияния. Вдобавок все это отдавало трилогией «Иллюминатус!» Роберта Антона Уилсона и Роберта Ши[197] – все, включая бытовуху.

Высококонтрастные рисунки в духе западной манги моего напарника по «Зойдам» Стива Йоуэлла превратили мир «Зенита» в лихорадочную модернистскую путаницу скоростных штрихов, современных одежных мод и причесок. Мы объявили миру, что «Зенит» задуман тупым, сексапильным и одноразовым, как поп-сингл восьмидесятых: Алан Мур, ремикшированный Stock Aitken Waterman[198]. Выкинув всю рефлексию за пределы сюжета, мы отдавали должное своим источникам в интервью и предисловиях. Там мы прославляли творческое воровство и плагиат, цитировали французского драматурга Антонена Арто и насмешливо намекали, что «Хранители» и им подобные комиксы надуты, замшелы и анально-ретентивны. Шоковая тактика, позаимствованная мною из музыкального мира и реализованная с наглым и тонким хипстерским ехидством, помогла мне выгрызть себе персональную нишу комиксового анфан-террибля[199], а Стив с радостью подыгрывал, изображая добродушного красавца, который никогда не произносит ни единого спорного слова.

Моя публичная персона была панком до прогнившего мозга костей. Я был болтлив и зол, я не скрывал презрения к закулисному миру комиксовых профессионалов, который в сравнении с клубной и музыкальной сценой отнюдь не блистал и казался чересчур маскулинным. Моя жизнь была богата событиями, а круг друзей и родных не вызывал сомнений, так что на работе я мог себе позволить играть демоническую роль. Сейчас, когда я перечитываю тогдашние интервью, у меня холодеет кровь, но бахвальство и оскорбления, очевидно, помогали, и у меня быстро складывалась репутация. Молодость, красота и наглость оправдывали многие грехи, а остальное сделал комикс про британского супергероя: он прогремел оглушительно и доказал, что мои заявы – не пустой звук.

На протяжении четырех томов мы со Стивом вели хронику неохотного вступления нашего героя в громадную историю параллельных миров, которая неумолимо вела к происхождению всего на свете и апокалиптической финальной битве, какие любят комиксисты. В нашей версии, вместо того чтобы объединиться ради спасения мультивселенной, супергерои из разных параллельных миров на протяжении двадцати шести выпусков препирались, теряя сюжетную линию. Случился и макабровый поворот: «Зенит» даже предсказал внезапную смерть председателя партии лейбористов Джона Смита от сердечного приступа. В «Зените» фатальная сердечная недостаточность наступила в результате телекинетического вмешательства Питера Сент-Джона, однако исход вышел не менее смертельным, чем у реального лидера партии, скончавшегося от инфаркта миокарда в пятьдесят пять лет 12 мая 1994 года.

Удача не отворачивалась от DC во многом благодаря новой руководительнице, которая в 1978 году сменила Кармайна Инфантино. Дженетт Кан была энергичной светской львицей с прекрасными связями и командовала прогрессивной редакцией, где среди прочих работал элегантный денди и эрудит Дик Джордано, нарисовавший «Розу и Шип». Джордано, в шестидесятых – очень уважаемый редактор Charlton, вместе с Нилом Адамсом основал студию Continuity Associates. Кроме того, он был известен как самостоятельный контуровщик и художник, а теперь один за другим выпускал в мир революционные проекты DC.

К тому времени, когда я в 1987 году познакомился с ними обоими на заднем сиденье лондонского такси, Джордано оглох; слушая мой шотландский акцент, за годы в долинах меблирашек пережеванный до консистенции утробной овсянки, он улыбался, однако явно не понимал ни слова.

Под строгим надзором Джима Шутера, бывшего подростка-вундеркинда, Marvel Comics сбросила свои контркультурные одежки и пошла завоевывать массовый рынок прекрасно изданных, но по большей части шаблонных супергеройских комиксов. Война закончилась, однако DC прибрала к рукам растущую взрослую аудиторию – поклонников Алана Мура и Фрэнка Миллера, людей, которые помнили, что такое релевантность и космические сдвиги, и хотели чего-то более андерграундного и острого.

Пока «Марвел» в изобилии гребла деньжищи с гиков на максимально примитивном рынке, DC занимала высоты, один за другим выпуская в свет проекты, диктовавшие новые правила – как могут выглядеть супергеройские комиксы, о чем они могут говорить и на что могут рассчитывать в плане цен. Дженетт распознала в книжных магазинах зарождающийся рынок для коллекционных и оригинальных комиксов DC, в переплете и в обложке.

В затхлых, стареющих микровселенных заворочались перемены. «Кризис на Бесконечных Землях» (1985) в DC начался с элегического пересмотра целостности и задуман был для того, чтобы вычистить из сюжетов все мясо, считавшееся чересчур острым для нежных вкусовых сосочков воображаемого нового поколения, желавшего получить правдоподобные и укорененные в реальности геройские истории. Люди жаловались, что система параллельных миров слишком громоздка и мудрена, хотя в действительности она была стройна, логична и замечательно внятна, особенно для молодых умов, прямо-таки созданных для тщательной категоризации фактов и цифр. Есть Земля-1, где живут обычные супергерои DC; Земля-2, где обитают их возрожденные аналоги из золотого века, на двадцать лет постаревшие; Земля-3, где у всех героев имеются злые двойники; Земля-Икс, где нацисты выиграли войну и базируются персонажи, купленные у Quality Comics, – Дядя Сэм, Луч[200], Фантомная Леди, Кукольный Человек и Черный Кондор[201] – и ведущие бесконечную битву с Гитлером-роботом и его кошмарным техно-национал-социализмом. Что тут сложного?